Бумажные розы - Райс Патриция

Тайлеру пришлись по душе слова Эви, хоть он и отдавал себе отчет в том, что это, возможно, всего лишь очередная ее театральная импровизация, а точнее — новая ложь. Он приподнялся на локтях и усмехнулся, глядя на смутившегося Кайла.

— Да, в самом деле, мистер Хардинг, не бейте меня больше. А то ведь я перестану представлять всякий интерес для своей супруги, посудите сами!

Кайл едва вновь не взорвался, но Эви упредила его и сама пнула лежавшего Тайлера носком туфельки. Тот удивленно охнул, схватившись за ушибленное ребро, принял сидячее положение и смерил Эви горящим взглядом:

— Бить лежачего? Ну ладно, ты мне за это еще ответишь, женщина!

После этих его слов Кайл весь ощетинился и вновь сжал кулаки, но Эви мило улыбнулась и протянула руку, чтобы помочь подняться своему покрытому пылью мужу.

— Мы опоздаем в церковь. На этот раз я хочу услышать, как ты поешь, а не жалуешься мне на ухо.

В собравшейся вокруг них толпе послышался смех. Пыльный игрок бросил на жену быстрый острый взгляд и поднялся с земли сам, отказавшись от ее руки. Отряхиваясь, он отвернулся от Эви, чтобы не видеть ее торжествующую улыбку, но наткнулся на бешеный взгляд Кайла.

— Не скажу, что она сделала самый правильный выбор, но по крайней мере я ее не принуждал, — беззаботно проговорил он, но тут же вспомнил о той их первой ночи в хижине и едва заметно поморщился: «Похоже, я заделался таким же лгуном, как и Эви».

Эви быстро взяла его за руку и снова мягко улыбнулась своему бывшему ухажеру.

— Приходите к нам сегодня на обед, мистер Хардинг. Мы будем вам рады! Мне очень неловко сознавать, что я стала яблоком раздора для двух друзей.

— Никакой он мне не друг! — рявкнул Кайл, но занял место по другую руку от Эви, и они все трое вошли в церковь.

И только когда через минуту к ним присоединился Джейсон, Тайлер понял, что тот все это время находился в толпе зевак. Он вознес хвалу небесам за то, что дело разрешилось миром, прежде чем Джейсон успел вмешаться. В благодарность за это Тайлер решил присоединиться к хору исполнителей воскресного гимна. Он отнюдь не был уверен, что это явится спасением для его заблудшей души, но по крайней мере так меньше болело ушибленное ребро.

В последний раз он пел много лет назад, и с непривычки голос поначалу изменял ему, но вскоре он приноровился, тем более что слух у него был отменный. Мелодия настолько захватила его, что он совершенно не замечал, какие удивленные взгляды бросали на него дети и Эви. Своим пением он победил еще одного демона из прошлого, и только это имело сейчас для него значение.

Когда служба закончилась и они вышли из церкви, к ним стали подходить люди с поздравлениями по случаю их свадьбы, причем каждый выражал свое восхищение пением Тайлера. Только тогда он понял, что излишне увлекся. К нему подошел улыбающийся Джейс, по-приятельски похлопал по плечу и утащил с собой Кайла, извинившись перед Эви за то, что они не смогут сегодня обедать у них. Проглотив от старшего Хардинга очередной комплимент, переполнивший чашу его терпения, Тайлер схватил Эви за руку и потащил прочь от толпы.

Выражение лица ее было задумчиво, и Тайлер хорошо знал, чем ему это грозит, поэтому он сделал попытку упредить ее:

— Только не вздумай меня ни о чем спрашивать. Эви невинно взглянула на него из-под своих длинных тяжелых ресниц и проговорила:

— Скажи, у вас в семье все пели так хорошо? Тайлер понял, что теперь ее уже не остановить.

Нервно дернув узел галстука, он уклончиво ответил:

— У отца не очень получалось.

— А остальные? Твоя мама, старшие братья? У них получалось?

— Да…

Тайлер решил больше не говорить ничего. Он не собирался ворошить в памяти тяжелые воспоминания без крайней на то необходимости. Его семья жила слишком далеко от церкви, чтобы регулярно посещать ее, но каждое воскресное утро все собирались у пианино, на котором аккомпанировала мама, и распевали песни. А на Рождество соседи часто приглашали их исполнять рождественские гимны. Хоровое пение было их любимым семейным увлечением, и они с удовольствием выступали с матерью на свадьбах и прочих торжествах. До войны, конечно…

От этих воспоминаний в глазах Тайлера блеснули слезы. Он молчал, и Эви его больше не допрашивала. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, каково ему сейчас на душе. Ей и самой вдруг кое-что вспомнилось. Все дети любят петь, и поэтому ей не составило труда обучить этому Мануэля, Хосе и Кармен. Теперь ей стало ясно, почему Тайлер тогда так отреагировал на их хор. Еще удивительно, как он не умчался после этого из города без оглядки. Она представила, как ему в ту минуту стало больно, и у нее защемило сердце.