По велению короля - Смолл Бертрис

Его рука легла на затвердевшую, поднявшуюся плоть и стала осторожно ее потирать. Нужно успокоиться… но сладострастные образы не давали покоя. Он то и дело представлял, что сделает, когда поймает ее. Как она испугается, как затрепещет, услышав стук копыт и собачий лай, сначала отдаленный, потом все более громкий! Первыми до нее доберутся гончие и окружат, тявкая и пытаясь наброситься! Она смертельно испугается.

Роджер снова улыбнулся.

Тут подъедет он, схватит ее, перетащит на седло и немного проедет вперед, отогнав собак. Она будет сопротивляться, но разве ей с ним сладить?!

Наконец он остановит коня, спешится, сорвет с нее тонкую сорочку и, отпустив пару увесистых пощечин, чтобы показать ей, кто хозяин, швырнет на землю. Оседлает ее, сбросит рубашку и безрукавку, высвободит из штанов свой «петушок» и набросится на нее. Станет целовать, пока не распухнут губы. Будет сосать и кусать спелые маленькие груди, пока не высосет кровь. Но она не сдастся. Это он понимал. Будет сопротивляться до конца.

И все же он войдет в нее. Медленно-медленно втиснется во влажное, горячее лоно, подняв ее руки над головой. А когда наполнит ее, станет играть с ее средоточием женственности, пока она не потеряет голову от желания. И только тогда начнет врезаться в нее, жестко и беспощадно, слушая вопли наслаждения. Но не изольет свои соки. Когда Эллен ослабнет от бесплодной борьбы, он перевернет ее на живот и вонзится в попку, потому что она призналась, что ни один мужчина не имел ее таким образом. Значит, он возьмет ее девственность, и она разрыдается, когда он исторгнется в нее.

Он вдруг вспомнил свою любовницу: прекрасное создание с ангельским личиком и золотистыми волосами, которое он приучил к этому извращению. Она была дочерью одного из его фермеров.

Он увидел ее, когда она косила траву на полях, усадил в седло и увез в замок. Ее звали Евой, и нельзя отрицать, что она была настоящей искусительницей. Ева оказалась девственной, когда Роджер впервые взял ее, и целых два года он забавлялся совершенным телом. Но в ней не было ни капли ума, и часто она напоминала ребенка. Она была готова на все, лишь бы он баловал ее и приносил яркие безделушки и цветные ленты. Тогда еще была жива его мать.

Его мать. Подлая сука, словно сбежавшая из самого ада. Чаще всего он старался держаться от нее подальше, ибо они никогда не ладили. Роджер знал, что она завела любовника, капитана его гарнизона. Но ему было все равно. Местный священник твердил Роджеру, что все женщины – шлюхи и распутницы и их единственное предназначение – производить на свет детей. Поведение матери доказывало правоту священника, поскольку в постели она была ненасытна и вечно выбирала самых сильных мужчин. Что же, ей это было проще простого: она считалась настоящей красавицей, Однажды, когда она чем-то обозлила сына, тот назвал ее потаскухой и был прав. Несмотря на благородное рождение, она мало чем отличалась от тех тварей, которые раздвигали ноги за мелкую монету.

Но мать посмеялась над ним.

– Это меня ты называешь потаскухой?! Как насчёт той шлюшки, с которой ты спишь?

– Ева – моя любовница и принадлежит мне одному! – отрезал Роджер.

– Неужели?

Мать снова рассмеялась.

– Приходи ночью в мои покои, там все увидишь, – насмешливо бросила она.

На свою беду, он так и сделал. В ту ночь светила полная луна, и серебристый свет падал на тело его любовницы, с которой забавлялись его мать и ее возлюбленный. А Ева хихикала и посасывала «петушок» капитана, пока мать лизала ее крошечную драгоценность. На глазах у окаменевшего сэра Роджера капитан овладел девушкой, исторгая из ее горла вопли восторга. Удовлетворив Еву, капитан принялся ублажать его мамашу, которая вскоре принялась извиваться и стонать под его большим телом.

В этот момент Роджер Колби перерезал капитану горло, оттащил труп от потрясенной женщины и вонзил кинжал в ее сердце.

Она даже не успела вскрикнуть. И только потом он подступил к прелестной девушке, скорчившейся на постели, с широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Он успокоил ее нежными словами, стал целовать и ласкать и, войдя в нее, медленно задушил, но продолжал вонзаться в еще теплое тело. Священник оказался прав. Женщины, все женщины – развратницы и потаскухи, и его шотландская пленница ничем не лучше, несмотря, на уверения в собственной добродетели и чистоте. Когда он поймает ее, она будет стонать в, его объятиях так же громко, как когда-то стонала Ева. Сэр Роджер плотоядно облизал, губы, предвкушая грядущие удовольствия, и снова потер свою плоть, чтобы ее успокоить. Еще не время. Он хотел оставить все силы для нового завоевания.