Тайны ночи - Беверли Джо

— Не знаю. Я нашла вас у дороги. Вы были без сознания, за много миль от жилья, насквозь промокший. Близилась ночь.

Такого он совсем не ожидал услышать.

— У дороги… в Аркенгатдейл? — Он представил себе эти места: холмы со стадами овец, а дальше — болотные топи. Одиночные фермы и почти никакого транспорта. — Значит, я должен от души поблагодарить вас, мисс Гиллсет. Вы спасли мне жизнь. Еще раз простите, что причиняю вам столько хлопот.

Розамунда напряженно уставилась на его тусклый силуэт. Диана всегда корила ее за излишнюю прямоту, и, конечно же, поделом. Она могла какое-то время притворяться и лгать, но затем ее просто распирало от правды. То же произошло и сейчас.

— Вы в самом деле благодарны, мистер Маллорен? — спросила Розамунда, от волнения сжав кулаки. Сердце ее бешено колотилось.

— Конечно.

Она судорожно сглотнула.

— Тогда не могли бы вы оказать мне ответную услугу?

Заколебавшись лишь на секунду, он сказал:

— Разве я вправе отказаться?

— Естественно, — заверила она. — Не хватало еще, чтобы вы чувствовали себя моим должником.

— Скажите, чего вы хотите.

Она чуть не выпалила: «Ребенка». Но ей хватило ума сдержать это признание.

Как же тогда сказать?

Диана говорила, что некоторые женщины хотят мужчин просто ради самого акта…

Да, но какими словами это выразить?

— Я хочу… — Как назло, в голове крутились одни овцы. — Я хочу, чтобы вы меня покрыли, — выпалила она и тут же испуганно закрыла рот рукой. — Простите, вы, конечно, не можете…

— Почему бы и нет? — сказал он на удивление спокойно. — Однако должен заметить, что в этом деле могут быть некоторые осложнения, особенно для незамужней женщины.

После краткого размышления она сказала:

— Я замужем.

— Ах, вот как? Значит, вы не мисс Гиллсет?

— Отнюдь.

— Вдова?

— Нет, — ляпнула она, не успев соврать.

— Понятно. У вас нерадивый муж.

Розамунда молчала. Конечно, Дигби был милейшим и добрейшим человеком, но в том смысле, который вкладывал в свои слова Бренд, — увы…

— Да, — пролепетала она, все еще прикрывая рукой рот.

Боже, как нелепо она выглядит в глазах незнакомца! Он наверняка думает, что перед ним женщина неуемного темперамента, которая настолько изголодалась по плотским утехам, что готова прыгнуть в постель к любому, даже к пьянице, подобранному на дороге.

Она едва не выскочила из комнаты, но вовремя вспомнила, что в общем-то так оно и есть. Да и какая ей разница, о чем он думает? Ведь они больше никогда не встретятся.

Он молчал. Его мысли явно текли по предполагаемому ею руслу.

— Ну так как? — спросила Розамунда неожиданно резким тоном.

— Сейчас? Черт возьми, нет! — Он буркнул что-то еще. У нее из глаза выкатилась слезинка. Ей очень хотелось шмыгнуть носом, но она сдержалась. Господи, ну и кашу она заварила! — Вы были добры ко мне, — проговорил он с расстановкой, — и я с радостью отплачу вам взаимностью, милая леди. Но у меня еще чертовски болит голова, а в голове полная каша, и вполне вероятно, меня опять вырвет, если я попытаюсь пошевелиться.

Конечно, он был еще не совсем здоров. От стыда Розамунде хотелось сквозь землю провалиться. В то же время ей не терпелось поскорее покончить со всем этим и завтра же выставить его из дома, а заодно — и из собственной жизни, а для этого надо побороть свой стыд, совершить задуманное и молить Бога о ребенке. Однако прежде чем стать неверной женой, ей придется еще немного побыть сиделкой.

— Если у вас болит голова, — сказала она довольно сухо, — я могу принести порошок.

— Не обещаю, что мой желудок его выдержит, но охотно попробую.

Он говорил так спокойно, будто все происходящее было для него самым обычным делом. Она же была потрясена до глубины души.

— Я сейчас.

Когда она ушла, Бренд опять повалился на подушку и застонал не столько от боли, сколько от досады. Черт, ну и дела! А как он мог отказать? Ему доводилось ублажать чужих жен, которые не получали удовольствие в супружеских постелях. Им он помогал с радостью, но этот случай…

Неизвестно даже, как она выглядит. Конечно, это не так уж важно, и все же ему было немного не по себе. А впрочем, стоит ли волноваться? Когда он придет в надлежащую форму, уже наступит день, и все решится само собой. Они совсем не знакомы, но и это пустяк. Вряд ли он хорошо знал каждую женщину, с которой ложился в постель.

С невеселой улыбкой он вынужден был признать, что больше всего его беспокоила собственная слабость. Он не привык вступать в романтические отношения с женщинами, будучи голым, больным и почти невменяемым.