Искушение искушенных - Бенцони Жюльетта

Императрица чрезвычайно дорожила Локустой и предприняла все необходимые меры для ее безопасности. Агриппина прекрасно знала, что колдунью держат в Туллианской тюрьме, и давно уже дала тайное распоряжение немедленно перевести ее в надежное место, если кто-либо, пусть даже сам император, прикажет разделаться с ней. В остальном же императрицу вполне устраивало, что Локуста томится в подземелье, – так было легче держать ее в узде.

И вот настал момент, когда Агриппина приказала освободить Локусту и, встретившись с ней, потребовала изготовить средство, позволяющее как можно быстрее избавиться от императора. У Локусты не было выбора: в случае отказа ее вернули бы в Туллианскую тюрьму – на сей раз без всякой надежды выбраться оттуда. Отравительница согласилась, поскольку ценой смерти Клавдия была свобода.

– Цезарь обожает грибы, – доверительно сообщила ей Агриппина.

Покорная ее воле Локуста изготовила грибное блюдо – необыкновенно вкусное… и абсолютно смертельное. Несчастный Клавдий, как обычно, набросился на него с жадностью, но, вопреки ожиданиям императрицы, громадной дозы яда оказалось недостаточно. Клавдий, судя по всему, не собирался умирать и велел Агриппине, которая неотлучно находилась при муже и нежно держала его за руку, позвать врача. Приглашенный врач был всецело предан императрице.

– Цезарь съел слишком много грибов, – сказала она.

– В таком случае, надо вызвать у него рвоту.

И врач ввел в горло императора гусиное перо… смазанное сильнейшим ядом. На сей раз бедный Клавдий не устоял и на рассвете 12 октября отдал богам свою наивную душу.

Теперь Нерона отделял от престола лишь один шаг – совсем крохотный. Уверенная в своих силах Агриппина устремилась к Британнику. Горе ее было беспредельно: распустив волосы и сотрясаясь от рыданий, она крепко прижала к груди осиротевшего юношу… с единственной целью задержать его во дворце. Тем временем Нерон заключил договор с всемогущими преторианцами, которые провозгласили его императором.

Все было разыграно как по нотам! Верная своей политике устранения всех подозрительных лиц, Агриппина приказала казнить нескольких человек – в том числе и дерзкого Нарцисса. Агриппина и Паллант могли торжествовать – они славно поработали. По крайней мере, так им казалось в тот день, когда Нерон стал Цезарем и избрал для своей гвардии паролем слова «Лучшая из матерей».

Агриппина полагала, что сын окажется в ее руках еще более послушным инструментом, чем покойный супруг. Однако Нерон в свои семнадцать лет уже твердо знал, чего он хочет – и чего не хочет. А не хотел он прежде всего иметь такую супругу, как Октавия, ибо считал ее холодной и бесцветной. Ему нравилась яркая, вызывающая красота, и сердце его вскоре пленила вольноотпущенница Акта, на которой он решил жениться после развода с Октавией. Это стало причиной первой ссоры между матерью и сыном.

– Мне стоило больших трудов добиться твоего брака с Октавией, – негодовала Агриппина. – О разводе не может быть и речи! Разве ты забыл, что она дочь Клавдия?

– Я ничего не забываю. К примеру, я прекрасно помню, что римский император усыновил меня. Отныне моя воля является законом для всех, и я не собираюсь терпеть рядом с собой женщину, которая мне надоела.

– Это не имеет никакого значения! Что скажет Рим, когда ты отвергнешь дочь Цезарей ради бывшей рабыни? Твоя власть еще недостаточно укрепилась. А что, если преторианцы восстанут против тебя? Твою корону, сынок, позолотили совсем недавно, и ты напрасно об этом забываешь.

Нерон задумался и пришел к выводу, что в каком-то смысле его мать права. Так ли уж сильна его любовь к Акте, чтобы рисковать из-за нее потерей трона? Он знал, что народ очень любит Октавию и в Риме найдется немало претендентов на престол, если царствующий император совершит подобную глупость.

– Хорошо, матушка, – вздохнул он наконец, силясь улыбнуться. – Вы победили. Я не разведусь с Октавией и буду во всем следовать вашим советам.

– И ты в этом никогда не раскаешься! Мы с Паллантом знаем, что идет тебе во благо. Твое счастье – наше единственная цель.

Злополучные слова! Агриппине не следовало упоминать Палланта, но она тогда еще не знала, что ее сын терпеть не может быть кому-то признательным. Через несколько дней у Палланта отобрали должность распорядителя императорским имуществом и приказали немедленно отправляться в загородное поместье. Обезумевшая от гнева Агриппина устремилась в покои сына и обрушилась на него с яростными упреками.