Власть без славы - Холт Виктория

– Потом, – говорила я. – Позже.

Ко мне явился Ренар. Он производил внушительное впечатление. Это был не ван дер Дельфт и не Шейф. Это был другой Чапуи, только, как мне показалось, более коварный. Было ясно, почему император прислал именно его: теперь, когда я стала королевой, я представляла для него особую важность.

Ренар был очень почтителен, но тем не менее он пришел дать мне совет, и в его голосе я слышала голос великого императора.

– Странно, Ваше Величество, – сказал он, – что главное лицо в заговоре против вас еще живет.

– Нортумберленд казнен, – сказала я.

– Самозваная королева еще жива.

– Девочку просто использовали, господин посол.

– Но она позволила использовать себя.

– У нее не было выбора.

Он приподнял плечи:

– Она осмелилась провозгласить себя королевой!

– Ее провозгласили другие.

– Она надела корону…

– Господин посол, я знаю эту девушку. Она моя родственница. Она молода и неопытна. Я не могу позволить, чтобы мои руки были запятнаны ее невинной кровью.

– Ваше Величество предпочитает, чтобы ее руки были запятнаны вашей?

– Не может быть и речи…

– Пока она жива, вы в опасности.

– Меня выбрал народ.

– Народ? Народ пойдет за тем, за кем ему велят.

– Это дело моей совести.

Он был явно недоволен. Я видела в его глазах презрение и могла вообразить себе, какое письмо он напишет императору. Мне никогда не удастся заставить его понять. Но я знала Джейн и знала, что ее вынудили к этому… и пока я смогу, буду отказываться запятнать себе руки ее кровью.

Я не могла ее освободить. Это было бы глупо. Вокруг нее тут же станет объединяться оппозиция. Мне следует быть осторожной: ведь у меня есть еще сестра Елизавета, еще один символ реформаторства. О да, мне надо быть очень осторожной. Но пока Джейн оставалась в Тауэре, не нужно было принимать никаких решений.

– Пока что я намерена держать ее в заключении, – сказала я. – Потом мы посмотрим.

Ренар ушел. После беседы с ним у меня осталось такое впечатление, что я – глупая сентиментальная женщина, не имеющая представления о том, как нужно управлять государством.

Вскоре после визита Ренара я получила письмо от Джейн и, прочитав его, еще больше пожалела ее, а проблема еще больше осложнилась.

Она хотела, чтобы я знала, что она невиновна в том ужасном грехе, который она взяла на себя, позволив провозгласить себя королевой. «Я не желала этого, – писала она. – Когда мои родители и родители мужа, герцог и герцогиня Нортумберлендские, пришли и сказали, что король умер, мне было очень тяжело, потому что вы знаете, как я любила его. Когда они добавили, что я – наследница короны, я им не поверила, а когда поняла, что они говорили всерьез, мне стало дурно. У меня появилось чувство обреченности. Я знала, что это неправильно. Я понимала, что это нехорошо, хотя даже Эдуард и назвал меня своей наследницей. Они оказывали мне знаки почтения и в то же время злились на меня, так как я не радовалась вместе с ними и была исполнена ужасного предчувствия.

Меня привезли в Тауэр как королеву, и маркиз Винчестерский принес мне примерить корону. Я не просила его об этом. Я вовсе этого не хотела. Я знаю, что должна была сопротивляться, но не посмела».

Да, подумала я, так оно и было, она не посмела. Я вспомнила, как ее били в детстве. Мысль об этих жестоких родителях, оказывающих почести дочери, которую они истязали, доставила мне какое-то злобное удовлетворение.

«Я не хотела надевать корону, – продолжала она. – Я боялась. Они сказали, что закажут еще одну для моего мужа, потому что герцог хотел, чтобы он короновался вместе со мной. Я не могла этого позволить. Я не желала короны для себя, но по крайней мере у меня было на нее какое-то право по рождению. Но чтобы они короновали Гилфорда, потому что заставили его жениться на мне… на это я не могла пойти! Я сказала, что раз уж они сделали меня королевой, у меня должна быть какая-то власть. Они так рассердились на меня! На время они даже забыли, что сделали меня королевой. Они так плохо со мной обращались…

Ваше Величество, вы должны знать, что я готова умереть, потому что мой поступок заслуживает смерти. Но, Ваше Величество, не я была этому причиной».

Я читала это письмо со слезами на глазах. Это была правда. Я думала о ее несчастной жизни. Счастливейшие часы она провела с Эдуардом, когда они вместе читали книги и дружески соперничали, кто быстрее выучит уроки. А теперь она была пленницей в Тауэре, ожидающей смерти.