Кровь, слава и любовь - Бенцони Жюльетта

– Невозможно отвергнуть подобный союз, не превратив Ирину в своего непримиримого врага, – со слезами на глазах говорила Хильдегарда. – Но и принять эти дары мне тоже страшно. Византийцы – ужасные люди, они жестоки, коварны и безжалостны. Там часто происходят кровавые дворцовые перевороты, а Ротруда еще такая маленькая! Я не могу решиться отдать ее в руки этих людей, наводящих на меня ужас!..

Причина ужаса, охватившего Хильдегарду, вполне понятна. Обычаи той эпохи требовали, чтобы будущая императрица Византии оставила свою семью и немедленно прибыла ко двору базилевса. Это означало для родителей Ротруды неизбежную и скорую разлуку со своим ребенком, и сама мысль об этом была для них мучительной. Карл переживал необходимость расставания с дочерью так же тяжело, как и его супруга.

– Если мы откажемся, придется вести войну, – вздыхал он. – Но достаточно ли мы сильны, чтобы одолеть Византию?

– Ты не можешь требовать от меня, чтобы я безропотно отдала своего ребенка этой женщине… Я уверена, что Ротруда будет там очень несчастна!.. Она еще совсем малышка!

Никогда еще Карлу не доводилось видеть Хильдегарду плачущей. Ее слезы разволновали его, но он не мог себе позволить отказаться от предложенного союза. Король франков и базилевс Византии были величинами несравнимыми. Карл сухо ответил, что сам разберется в том, что следует, а чего не следует делать, и впервые в жизни оставил Хильдегарду на ночь одну. И всю эту мучительную ночь она рыдала и к утру пришла в полное отчаяние.

В своей спальне молодая женщина заливалась слезами. Вдруг в дверь тихонько постучали. Думая, что это вернулся Карл, она побежала открывать, но каково же было удивление королевы, когда она увидела на пороге горбуна Пипина, сына Гимильтруды.

– Что ты хочешь? – устало спросила она.

– Твои служанки сказали, что ты в отчаянии, Хильдегарда. Я хотел бы доказать тебе, что, заступившись за меня два месяца назад, ты приобрела благодарного друга. Возможно, я сумею помочь тебе.

– Помочь? Ты нашел решение?

– Да. Если ты станешь настаивать на том, чтобы оставить Ротруду дома, мой отец рассердится на тебя. Гнев его будет особенно силен именно потому, что ему не меньше тебя жаль расставаться с малышкой. Ты знаешь, как он любит своих дочерей… Может быть, даже больше, чем сыновей! Но он упрям. Нельзя заставлять его немедленно принять то решение, которое тебе кажется наилучшим…

– Но я и сама не знаю, что лучше! Если бы я была уверена в том, что мое дитя будет счастливо там…

– Навряд ли. А сделать надо вот что: пойди завтра же утром к отцу, скажи ему, что сожалеешь о произошедшем и готова отдать Ротруду замуж за молодого императора…

– Да разве это выход?!

– Послушай, что я говорю… Итак, ты скажешь ему, что готова отдать Ротруду замуж, но просишь отсрочки ее отъезда в Византию… ну, скажем, на несколько лет. Пусть Ирина пришлет девочке учителей, которые смогут научить ее всему, что ей положено знать, когда она станет императрицей. Сделай вид, что взываешь к материнским чувствам Ирины. А когда Ротруда войдет в возраст, годный для настоящего замужества, тогда ты пришлешь ее.

По мере того, как пасынок излагал свои планы, лицо Хильдегарды светлело.

– Ты возвращаешь мне жизнь, Пипин!.. Но почему ты так поступаешь? Ты ведь должен ненавидеть меня, хотя бы за то, что я подарила твоему отцу других сыновей!

Пипин печально покачал головой.

– Я уже сказал тебе. Я никогда не смогу тебя ненавидеть. Но пусть мой отец молит бога, чтобы он продлил твои дни. Потому что, если тебя не станет…

Хильдегарда отмахнулась от дурного предсказания. Она была слишком счастлива тем, что нашлось средство рассеять единственное облачко, которым впервые за долгие годы омрачились отношения с ее дорогим Карлом.

И все получилось чудесно. Итак, Карл дает согласие на брак дочери с юным императором Константином, но выставляет при этом одно условие: девочку пришлют к византийскому двору только тогда, когда она достаточно для этого повзрослеет. Хитрый план горбуна позволял выиграть время.

Как и предвидел Пипин, Ирина пошла на уступки. В конце концов, она была не так уж заинтересована в том, чтобы в ее изысканнейшем дворце немедленно поселилась целая орда этих франкских варваров. Вряд ли принцесса приедет без свиты. Вполне можно подождать, пока придет время заключить брак. Она направила в Рим самого образованного из своих евнухов с поручением обучить невесту греческому языку и обычаям, принятым в Византийской империи. Карл, во дворце которого в связи с этим появился всего лишь один лишний рот, принял византийца весьма радушно, после чего, считая дело полностью улаженным, отправился на берега Мёза, чтобы провести там зиму. Он спешил, потому что ему очень хотелось поскорее оказаться дома, у семейного очага, со своей возлюбленной женой, со всем своим привычным окружением.