Шипы и розы (Шепот роз) - Медейрос Тереза

Да, видно, свалял дурака, дав согласие участвовать в этой трагикомедии. Не следовало сюда приходить, потому что Сабрине не требуется его помощь. «Она никогда не нуждалась во мне, — стучало в голове. — Она меня просто выгнала, вышвырнула мой букет и прямо сказала, что никогда не позволит ее коснуться и пальцем. Сейчас надо просто извиниться перед радушными хозяевами и откланяться. Если их удивит мое поведение, черт с ними! Надо вернуться в Блумсбери, швырнуть прямо в лицо Дугалу и Элизабет их деньги и все эти роскошные одеяния. Пусть подавятся! Ничего мне от них не нужно. Будь проклят тот день, когда я свел знакомство с Камеронами, будь они трижды прокляты!»

«Решение принято, пора ноги уносить, пока силы есть». С этой мыслью Морган передал свою даму новому партнеру, повернулся и обнаружил перед собой Энид; сцепив пальцы, они обошли друг друга кругом, как хищники перед решающим прыжком. Наконец-то появилась возможность излить на кого-то накопившееся возмущение, и Морган с издевкой глянул на выпирающий живот партнерши.

— Счастлив видеть, что ваш муж оставил вам кое-что на память о себе, леди Маклеод.

— Я тоже счастлива, милорд. Граф Монтгаррский, если не ошибаюсь, — в тон ему ответила Энид, скромно потупив глаза.

Морган удивился. Оказывается, он имел дело не с прежней простенькой толстушкой, а с достойным оппонентом, спокойным и уверенным в своих силах. Великан с новым интересом посмотрел на округлившийся живот Энид, неожиданно вспыхнула надежда.

— Смею ли предположить, что и ваша кузина так же осчастливлена? — спросил Морган, стараясь придать себе вид полного безразличия.

Энид покачала головой, но, когда зашла за спину партнера, негромко сообщила:

— Она была страшно расстроена этим.

До его слуха донесся звонкий смех со стороны дивана, отдавшийся новой болью в сердце.

— Оно и видно, — мрачно обронил Морган, решив, что Сабрина не теряет зря времени и развлекается как может.

Настроение еще больше ухудшилось, но тут в голову пришла новая мысль: «А какое, собственно говоря, я имею право ее осуждать? Если бы не сложились так плохо дела у моего клана и я бы отказался на ней жениться, она сейчас бы отплясывала вместе со всеми и была бы признанной королевой бала». Безумно захотелось расспросить Энид, выведать у нее как можно больше о том, чем жила Сабрина последние месяцы.

Всякий раз, когда Энид оказывалась в пределах досягаемости, Морган забрасывал ее вопросами, на которые следовали моментальные ответы.

— Как она передвигается?

— Большую часть времени она проводит на первом этаже, а в спальню ее относит на руках Стивен или батюшка, иногда один из лакеев.

— А если она захочет выйти из дома?

— Она все время проводит дома, ни разу не выходила с тех пор, как ее привезли в Лондон. Говорит, будто от свежего воздуха у нее начинает болеть голова.

Моргана озадачило это сообщение, он не мог себе представить, чтобы его энергичная и жизнерадостная жена была способна обречь себя на добровольное заточение в четырех стенах, без живительного весеннего воздуха.

— Ноги ее не беспокоят? Ей не больно? Неужели нет никакой надежды? Что врачи говорят? Она вообще пробовала ходить?

— Нет, ни разу, — глухо ответила Энид, старательно отводя глаза.

Это признание потрясло Моргана до глубины души, он замер на месте, вынудив танцоров обходить застывшую на одном месте пару, схватил Энид за плечи и, заглядывая ей в глаза, стал допытываться:

— Говоришь, ни разу самостоятельно не пыталась встать на ноги? Ни разу?

Его настойчивые расспросы довели Энид до слез, и она все честно выложила:

— Сначала доктор Монтджой уговаривал ее, пытался поднять на ноги, заставить ходить, но она ни в какую. Каждый раз, едва касалась ногами земли, тут же начинала жаловаться на дикую боль. В конце концов дядюшка Дугал не выдержал и настрого запретил всякие эксперименты.

На лице Моргана появилось такое странное выражение, что Энид непроизвольно отступила на шаг. Она еще больше удивилась, когда великан внезапно поднял ее в воздух и крепко расцеловал.

— Молодец, девочка! Только что-то ты как-то побледнела. По-моему, тебе надо выпить стакан теплого молока, а то недолго и в обморок упасть.

Прежде чем она успела опомниться, Морган уже разрезал толпу танцующих, направляясь в другой конец зала. Глядя ему в спину, Энид зажала ладонями пылающие щеки и невесело подумала: «Ну вот, опять сболтнула лишнее. Что теперь будет? Что задумал этот неугомонный?»