Ослепление - Харт Кэтрин

– Я не заметил, что она так уж плохо выполняет свои обязанности, – отвечал Брент. – Возможно, тут дело скорее в твоих чересчур высоких требованиях.

– Возможно, ты просто такой же неряха, как и она, – съязвила Андреа.

– Если она тебя не устраивает, попытайся найти кого-нибудь другого, кто пойдет навстречу твоим невероятным требованиям.

– Я просто вынуждена на это пойти, а после как можно скорее заменить и повара.

– Ну, в этом я, пожалуй, с тобой согласен, – смягчился Брент. – Он малость тяжел на руку в отношении соли, не так ли?

– Когда он не разваривает все до консистенции старой подметки, – кивнула Андреа.

– Ты знаешь, может быть, нам следует нанять также и няню, – предложил он.

Андреа уставилась на него так, словно он только что предложил ей отстричь кончик носа.

– Нет, – твердо отвечала она. – Заботиться о Стиви буду я, и только я. Он во мне нуждается. Он мне верит. И ему за последние недели довелось пережить немало неприятностей, так что тем более не стоит спихивать его на чужого человека.

– Я знаю это, Андреа, но будь же благоразумна, – с тяжким вздохом отвечал Брент. – Ты изведешь себя, занимаясь им непрерывно – и днем, и ночью. И, честно говоря, я не очень обижусь, если мне будет возвращена хотя бы часть твоего внимания, которой я лишился ради него. Я бы с удовольствием пригласил тебя на бал, или на обед, или в театр, да мало ли куда. Или позвал бы к нам в гости друзей или особо важных клиентов. А вместо этого, возвращаясь домой, я нахожу тебя такой усталой, что ты буквально валишься с ног.

– Няни не будет, – отчеканила она, грозно сверкнув очами. – По крайней мере сейчас.

– Прекрасно. Поступай, как знаешь. Но если ты все же согласишься, что тебе необходима помощь, дай мне знать.

– Не прикидывайся невинной овечкой, Брент, – посоветовала Андреа холодно. – Возможно, я бы скорее согласилась нанять кого-то, если бы ты проявил уступчивость и разрешил Стиви спать в нашей кровати хотя бы иногда, в те ночи, когда у него случаются эти ужасные кошмары.

– Нет, Андреа, – решительно покачал головой Брент, – это не самая лучшая воспитательная мера, с которой нам стоит начинать. У него имеется его собственная комната, а в ней его собственная кровать, и именно там он и должен спать.

– Но ведь ты знаешь, как он порой боится.

– Если это необходимо, можешь оставлять непогашенным ночник.

– Ты просто бессердечный эгоист!

– Нет, я просто любящий муж, который желает, чтобы его жена по ночам принадлежала только ему. А Стиви пока немножко маловат, чтобы посвятить его в то, чем занимаются под одеялом мамочка с папочкой, тебе не кажется?

– Мы не будем заниматься этим в его присутствии, – не унималась она.

– Возражение не принято, любовь моя. Считайте дело закрытым.

Двумя днями спустя, когда Брент был еще на работе, в дверь квартиры постучали двое рабочих, доставивших какую-то огромных размеров коробку. Они тут же принялись распаковывать ее и, к удивлению Андреа, на свет явилась полностью укомплектованная швейная машинка фирмы «Зингер» – самая лучшая, последней модели.

– Ах, он запомнил! – прошептала она радостно. – Ну что за внимательный, заботливый мужчина!

Мэдди, присутствовавшая при сей сцене, сухо заметила:

– Надеюсь, эти слова относятся именно к твоему супругу, для которого часом раньше у тебя не нашлось и пары добрых слов.

– В последние несколько дней я была несколько сварлива, – с обезоруживающей искренностью согласилась Андреа.

– Ну так постарайся найти, наконец, золотую середину, дорогая.

– Я знаю, что должна это сделать. Но мы все время ругаемся оттого, что по-разному смотрим на то, как надо воспитывать Стиви. Брент упрекает меня, что я его балую, но после всех пережитых им ужасов я не могу быть с ним строгой. Он нуждается в доброте и ласке, а не в сухих нравоучениях, которые Бренту угодно именовать «приучением к дисциплине» и «руководством». Это его адвокатская привычка – играть словами лишь для того, чтобы прикрыть свои истинные цели.

– А где сейчас твой маленький разбойник? Я имею в виду Стиви. Последние полчаса что-то подозрительно тихо.

– Ох, благодарение Богу, его сморила послеполуденная дремота. Он весьма насыщенно провел нынешнее утро. После того как размазал свою овсянку по всей кухне, и, естественно, измазался сам, он устроил истерику, когда я попыталась его отмыть. Потом он заявил, что будет одеваться сам. Это по крайней мере отвлекло его на какое-то время. Но зато теперь мы наверняка не досчитаемся его башмака. А тем временем моя щетка для волос успела загадочным образом набрать в себя кошачьей шерсти, так что я не смогла толком причесаться. Ну а Прелесть, по-моему, не захотела вылезать из-под дивана – вряд ли скоро захочет.