Своенравная леди - Райан Нэн

После того как Мэдж помогла Сюзетте раздеться, принять ванну и лечь, Остин вернулся в спальню. Сюзетта смотрела на него безучастным взглядом, от которого у Остина разрывалось сердце. Пряча свою боль, он присел на постель рядом с ней.

— Послушай меня, Сюзетта, — ласково начал он. — Я, конечно, не знаю, через что тебе пришлось пройти. Не знаю, что ты чувствуешь, — и никто не знает. Но я люблю тебя и сделаю все, чтобы твоя боль прошла. Я не стану расспрашивать тебя о том, что произошло, но я всегда рядом, и если я буду нужен тебе, мои объятия всегда открыты для тебя. Я здесь только ради тебя, и я буду для тебя тем, кем ты захочешь, — отцом, мужем, любовником или другом.

Он нежно поцеловал ее в висок.

— Спасибо, — вымолвила Сюзетта.

Это были ее первые слова, обращенные к нему. Оживившись, Остин улыбнулся:

— Я буду в соседней комнате. Спокойной ночи, дорогая.

К югу от границы с Мексикой, в крошечной комнатке на окраине сонной деревушки Сан-Карлос, лежал тяжелораненый Каэтано. Через открытое окно в помещение проникали последние красноватые лучи заходящего солнца. Издалека доносился звон колокола.

Дверь открылась, и в комнату вошел Панчо Монтойя с пыльным сомбреро в руке. Нервно теребя поля грязной шляпы, он приблизился к лежащему в постели молодому человеку.

Со слезами на глазах маленький человечек сжал плечо Каэтано. Он попытался заговорить, но не смог. Каэтано поднял руку, приветствуя Панчо.

— Прошу тебя, друг мой, не печалься.

— Я так рад, что ты выжил, — шмыгнув носом, сказал Панчо. — Это просто чудо, что тебе удалось уйти. Чудо, что ты остался жив после того, как этот человек выстрелил в тебя.

— Меня трудно убить. Бранд решил, что я мертв. Я обязан жизнью Угольку. Придя в себя, я так ослаб от потери крови, что едва натянул штаны. Я позвал Уголька, и он спустил меня к подножию горы. Я не помню, как доехал. Ладно, хватит обо мне.

В темных глазах Каэтано застыл вопрос.

— Ее везут домой, в Джексборо, — шепотом сказал Панчо. Она была в больнице в Мерфисвиле. — Он склонил голову и добавил: — Она потеряла ребенка, Каэтано. Мне очень жаль.

Он поднял глаза на Каэтано и вновь похлопал его по плечу.

Каэтано взмахом руки отпустил своего старшего товарища. Панчо попятился. Ему очень хотелось утешить молодого человека, которого он так любил. Зная Каэтано, он понимал, что тот страдает, что он любил прекрасную светловолосую женщину, как никого на этой земле. Каэтано был с ней другим, совсем другим. Потеряв ее и ребенка, он страдал сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Панчо покачал седой головой и вышел.

Каэтано крепко зажмурился. Из окна доносились крики детей, отчетливо слышные в тихом вечернем воздухе. Где-то вдали лаяла собака. Под окном юной девушки бренчала одинокая гитара ее возлюбленного, и легкий ветерок разносил грустную мелодию.

Каэтано никак не мог избавиться от застрявшего в горле кома, сдержать жгучие слезы, наполнявшие его черные печальные глаза. Каэтано не плакал с четырнадцати лет, с того дня, как умерла его мать. С тех пор его жизнь была суровой и переменчивой, он видел смерть других людей, убивал, сам бывал на волосок от гибели. Но никто не был настолько близок ему, чтобы заставить страдать. Он вел неспокойную и опасную жизнь и никому не отдавал свое сердце. А потом похитил Сюзетту.

Каэтано лежал один в сгущавшихся сумерках, и слезы текли по его смуглым щекам. Он плакал так, как не плакал никогда в жизни. Последние розовые отблески давно уже исчезли с ночного неба, а Каэтано продолжал рыдать.

Жестокий, равнодушный человек, которого называли Князем Тьмы, плакал как испуганный, убитый горем маленький мальчик.

По возвращении домой Сюзетту встретила чуткая Кейт, которая проявила мудрость и повела себя так, будто хозяйка вернулась из короткого приятного путешествия. Она взяла ее под руку и ласково сказала:

— Господи, милая, могу поклясться, вы устали от этой поездки. Эта октябрьская жара просто ужасна, правда? Знаете что, я открою двери в вашей спальне, чтобы туда проник ветерок с улицы.

Она обвила рукой тонкую талию Сюзетты и повела ее наверх.

— Думаю, теплая ванна вам поможет. Затем — чистая постель и ужин.

Сюзетта слабо кивнула, и заботливая женщина отвела ее в голубую спальню. Остин остался внизу. Он смотрел им вслед, сжимая шляпу в руке, и в его глазах застыла мука. Не успел он снять пиджак, как к дому подъехал Том Кэпс.

— Если хочешь, я могу прийти позже, — сказал Том, когда Остин открыл ему парадную дверь.