Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта

Стоявшие вокруг почтительно расступились перед Императором, но на его спутницу поглядывали с явной брезгливостью. Неспособная привести свои мысли в порядок, Марианна подумала только, что они представляют собой странную пару. Вдруг она услышала, как он шепнул ей на ухо:

– Будь осторожна, ни малейшего намека на ту ночь! Я не допущу, чтобы импе… чтобы она испытывала хоть малейшее огорчение! Я уже достаточно их ей сделал!

Боль, ревность и печаль пронзили сердце Марианны. Эти сухие слова, направлявшая ее твердая рука – все говорило, что она абсолютно точно определила место, которое занимала в жизни мнимого Шарля Дени: игрушка, мимолетная прихоть, тут же забытая забава, тогда как она чувствовала, острей чем когда-либо, всепоглощающую любовь к нему. Он обращался с нею почти как с преступницей, хотя она рисковала жизнью ради спасения его, хотя Язон был ранен его охраной. Единственное, чего она теперь хотела, это чтобы ее отпустили. И когда Язон решит, она уедет с ним… Она хорошо понимала, что для нее будет невозможным жить в одной стране с Наполеоном, рядом с ним, но без права приблизиться к нему.

– Твой сад хранит в себе забавные сюрпризы, Жозефина, – сказал он с напускной веселостью, – посмотри, что я нашел. Гвардейцы проморгали эту юную особу, которая просто-напросто перелезла через твою стену в компании с американцем, кстати, получившим пулю!

Возвращенная на землю голосом Наполеона, Марианна увидела, что находится в просторной, обтянутой зеленым комнате, судя по меблировке, являвшейся музыкальным салоном. Довольно полная женщина в белом кашемировом платье с пышными кружевами полулежала на кушетке, обтянутой красным шелком и обшитой черными галунами, как и все в этом салоне.

– Прошу тебя, Бонапарт, не шути так! Говорили о засаде… – сказала женщина, бывшая не кем иной, как экс-Императрицей.

Она протянула к нему дрожащие руки, которые он взял и нежно пожал.

– Если заговор существует, мы скоро в этом убедимся. Не волнуйся! Ничего не произойдет. А вы можете сказать, кто у них во главе? – добавил он, повернувшись к едва смевшей дышать Марианне.

– Да, сир. Шевалье де Брюслар.

– Опять он! – вскрикнула Жозефина, тогда как Император нахмурил брови. – Идите сюда, мадемуазель, и расскажите все, что вы знаете. Садитесь вот тут.

Жозефина указала на небольшое кресло, которое Марианна даже не заметила. Она была очарована этой женщиной, еще красивой, с ее живым лицом, пышными волосами цвета красного дерева и большими глазами креолки, по правде говоря, покрасневшими от слез, но все это ничего не стоило бы без действительно неподражаемой грации, делавшей Жозефину существом исключительным. Любовь, которую она питала к оставившему ее супругу, читалась на ее лице и в каждом взгляде, и, проникаясь к этой женщине внезапной бессознательной симпатией, Марианна забыла о ревности. Обе они любили одного человека, обе боялись за него, и это соединяло их неразрывными узами, может быть, более крепкими, чем узы крови.

– Прошу! – настаивала разведенная Императрица. – Идите сюда!

– Мадам, – промолвила Марианна с безукоризненным придворным реверансом, – я не посмею! Пусть Ваше Величество обратит внимание, как я одета и какой ущерб смогу причинить этой прекрасной мебели.

– Что за важность! – вскричала Жозефина с внезапной игривостью, присущей ее очаровательному нраву заморской птички. – Я хочу побеседовать с вами, узнать, кто вы такая! По правде говоря, вы для меня загадка: одеты в самом деле как бродяжка, делаете реверанс, как знатная дама, и ваш голос соответствует вашей манере кланяться. Кто же вы?

– Минутку! – прервал ее Наполеон. – Вот и новости! Похоже, что заговорщики были не одни на дороге.

Действительно, вновь появился Дюрок, но уже в обществе закутанного в меховой плащ тощего человека, в котором встревоженная Марианна узнала Фуше. У министра полиции, более бледного, чем обычно, нос распух и покраснел, как от холода, так и от сильнейшего насморка, вынуждавшего его неотрывно держать у лица носовой платок. Оба вошедших остановились рядом для приветствия, и Дюрок отрапортовал:

– Заговор на самом деле имел место, сир! Я встретил господина герцога Отрантского, подготавливающего ликвидацию его.

– Я вижу! – сказал Император, посматривавший, заложив руки за спину, на своих сановников. – Как это случилось, что вы не предупредили меня, Фуше?

– Я сам был слишком поздно уведомлен, сир. Но Ваше Величество видит, что я немедленно покинул постель, хотя состояние моего здоровья требовало остаться в ней… Впрочем, упрек Вашего Величества несправедлив: вы были предупреждены, сир! Разве это не мадемуазель Малерусс вижу я рядом с Ее Величеством Императрицей? Она одна из моих самых ценных и самых верных агентов!