Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта

Другая идея пришла ей в голову: почему бы не направиться в Рим и там навести справки о крестном? Аббат Готье де Шазей не может, конечно, и представить себе, какие несчастья обрушились на его крестницу. Он считает, что она если и несчастливо, то безмятежно проводит время в своих владениях в сердце деревенской Англии. Безусловно, ее явное смятение заставит его помочь ей, но что подумает он в глубине души – справедливой, доброй, принципиальной – об этой Марианне, двойной убийце, поджигательнице, преследуемой полицией двух государств? При одной мысли, что он может с презрением отвернуться от нее, Марианна ужаснулась. Увы, делать нечего, приходится остаться… Хоть ненадолго, по крайней мере! Здесь все-таки была музыка и достойный г-н Госсек, который скоро придет давать первый урок и на которого она возлагала столько надежд. Господи, только бы и он не попытался обмануть ее тоже!

Внезапно нервы Марианны сдали. Она бросилась на кровать и залилась слезами. Плакала она долго и горестно, погрузившись в глубину залившей ее печали. Подумать только, что когда-то, читая знаменитые романы, которые она так любила тайком поглощать, она мечтала стать одной из тех фантастических героинь, преодолевавших без единой морщинки на платье, без единого сомнения в чистой душе худшие опасности и роковые события! Ее жизнь даже не была плохим романом! Это был форменный фарс, смешной и унизительный, медленное скольжение по грязи к пучине, которую она еще ясно не различала, но с ужасом предугадывала.

Мало-помалу рыдания стихли. Марианна немного успокоилась. Из глубины детских воспоминаний донесся басовитый голос старого Добса, научившего ее ездить верхом и владеть оружием. Однажды, когда она случайно упала в реку и вопила изо всех сил, он ей прокричал:

– Плывите, мисс Марианна! Плывите вместо того, чтобы глупо тратить силы на крик! Когда падают в воду, надо плыть.

Конечно, Добс тоже бросился ей на помощь, но и пробудившийся инстинкт помог. Она барахталась, как щенок. И в конце концов поплыла. Что ж, сегодняшняя ситуация напоминает ту. Только вода грязная, но надо по ней шлепать, пока не родятся спасительные движения, которые выведут ее в более чистое и безопасное течение.

Все же вечером она уложила в рапорт свой ультиматум Фуше. Через два дня, придя разжечь огонь, Флоке, не говоря ни слова и даже не взглянув на нее, положил на бюро конверт с большой печатью.

Внутри Марианна нашла записку без подписи: «Будьте спокойны, больше докучать вам не будут». Там же был листок бумаги, заставивший ее покраснеть до корней волос: чек Французского банка на пятьдесят наполеондоров.

Радость от сознания, что Флоке дали по рукам, омрачало ощущение стыда за эти деньги, нечестно добытые и дурно пахнущие. Первым побуждением Марианны было бросить в огонь злополучный билет. Но она передумала, вложила его в сумочку и оделась, чтобы сопровождать княгиню в церковь Св. Фомы Аквинского.

Совершенно не замечая, что каждый раз ее появление вызывало своеобразное замешательство, супруга бывшего епископа Отенского регулярно принимала участие в мессах и, добиваясь искупления грехов, щедро жертвовала на содержание церкви.

Сегодня был первый день Рождества. Г-жа де Талейран-Перигор проявила особую щедрость. Что касается Марианны, то прежде, чем покинуть храм, она незаметно опустила чек в кружку для пожертвования бедным. После чего с облегченным сердцем и улыбкой на губах, с мыслью, что нечистые деньги Фуше послужат в конце концов доброму делу, она направилась к своей хозяйке, которая задержалась на площади под обнаженными деревьями, с видимым удовлетворением выслушивая немного смущенные, но искренние изъявления благодарности молодого настоятеля принадлежащей доминиканцам церкви Св. Фомы Аквинского.

Глава IV

Поздний посетитель

Ясное холодное утро в начале января. На обледенелых крышах и в замерзших придорожных канавах вспыхивают отблески лучей немощного солнца. Резкий воздух окрашивает в красный цвет носы пробегающих прохожих, вынужденных непрерывно подниматься и спускаться с тротуаров, перегороженных открытыми воротами.

На улице де ля Луа царит оживление. Экипажей, правда, немного: только три кареты около дверей портного Леруа и наемный фиакр у Северной гостиницы, его соседки, но мелкие торговцы проявляют невероятную активность. Какой-то мужчина гнусавым голосом предлагает хворост, связки которого он везет в тачке. За ним старуха в синем шерстяном платке тащит большое ведро, выкрикивая: «Крупный чернослив! Сладкий чернослив!» На противоположном тротуаре хорошенькая девушка в красно-желтом клетчатом платье взывает: «Жареные каштаны!», в то время как примостившийся рядом с нею маленький точильщик точит ножи ожидающему с недовольной миной слуге.