Блейз Уиндхем - Смолл Бертрис

Надеюсь, с ним вы проговорите не так долго, как с королевой. Мне не терпится уехать отсюда.

— Экипаж уже загружен и готов?

— Да, миледи.

Блейз ополоснула руки и лицо в теплой воде, приготовленной Геартой, и тщательно заправила под сетку несколько выбившихся прядей волос. Смочив жилки на запястьях излюбленными духами с ароматом фиалки, она оглядела себя в зеркало. Она была красива — гораздо красивее, чем королева, и уж конечно, превосходила мистрис Болейн, хотя Блейз не могла не признать, что в Анне Болейн была некая дьявольская прелесть. Король обычно предпочитал блондинок брюнеткам. И Бесси Блаунт, и Мэри Болейн Кэри были блондинками.

— Прибыл паж короля, — доложила Геарта, и юноша шагнул в спальню.

— Прошу вас следовать за мной, мадам, — произнес он.

Блейз кивнула и молча шагнула к потайной двери в стене. Паж высоко поднял свечу, спускаясь по узкой лестнице в покои короля. Достигнув комнаты, паж скрылся, оставив Блейз наедине с Генрихом. Она присела и с любопытством склонила голову, ибо королевский шут, Уилл Саммерс, тоже был здесь.

— Можешь говорить, моя деревенская простушка.

Уилл — мой добрый друг, он надежно хранит мои секреты.

— Гэл, мне очень жаль, — начала Блейз, — но королева ни за что не согласна уступить свое место другой женщине.

Я просидела у нее почти час. Я умоляла ее, напоминала о самопожертвовании святой Жанны, на что она сказала, что не святая и подарила тебе шестерых детей.

— Из которых выжил всего один, да и тот — девчонка! — выпалил король. — Бог отнял у меня сыновей за греховный союз с женой брата. Неужели Екатерина этого не понимает?

— Она говорит, что служит Богу и что не ее дело искать смысл в Его деяниях.

Король застонал, как от боли.

— О, она все понимает! И понимает слишком хорошо!

Она только притворяется глупой, однако она неглупа! Она делает это, чтобы досадить мне. О Блейз, что же мне делать? У меня должен быть законный сын! Екатерина готова на все назло мне. Ей известно, что у меня есть здоровые сыновья от других женщин. Она злится, что не сумела подарить мне наследника, и потому решила отомстить мне, хотя разве я виноват в ее слабости? Нет, только не я!

— Гэл, — Блейз взяла его за руки, утешая, — ты не умеешь терпеливо ждать. Понадобится время, и тебе придется с этим смириться. Тебе лучше, чем мне, известно, как медленно крутятся колеса власти.

— А если я умру, Блейз? — спросил он таким тоном, какого Блейз прежде не слышала, — в нем прозвучал явный испуг.

— Вы не умрете, милорд, — твердо возразила Блейз, как Говорила с Ниссой, когда ту охватывал безотчетный страх перед смертью. — Вы будете жить и вместе с молодой королевой подарите Англии сыновей. Род Тюдоров не исчезнет.

Нет, Гэл, ты не будешь последним в своем роду.

— До сих пор, — вмешался Уилл Саммерс, поднимаясь со своего места у камина, — я считал себя вашим единственным другом, милорд. А теперь я вижу, что у вас есть двое друзей, на которых можно положиться.

— Я и вправду могу рассчитывать на тебя, моя деревенская простушка? — встревоженно спросил король.

— Всегда, милорд! — заверила его Блейз. — Я всегда буду преданной подданной вашего величества.

— При условии, — заметил король с усмешкой, — что тебе не придется поступаться своими принципами.

— Вот именно, сир! — подхватила Блейз. — Вы же мой друг, и вы понимаете меня, Гэл.

Король улыбнулся ей.

— Тебе не терпится вернуться домой, моя простушка, — я вижу это желание в твоих чудных фиалковых глазах. Торопишься отряхнуть пыль Гринвича со своих ножек и поспешить к своему Энтони.

— И к детям, Гэл, — с улыбкой добавила Блейз.

— Тогда поцелуй меня на прощание, Блейз Уиндхем, — попросил король.

Она подставила ему лицо, обвив его шею обеими руками. Его губы, горячие и чувственные, соприкоснулись с ее губами, воскрешая давно забытые воспоминания. Король привлек ее к себе, продлевая объятия, но в эту минуту дверь с треском распахнулась.

Комнату огласил яростный вопль, и Блейз узнала истеричный голос Анны Болейн:

— Негодяй! О негодяй!

Король отпустил Блейз и взревел:

— Как ты посмела войти сюда без моего позволения, Нэн!

Блейз обернулась и увидела, что лицо Анны Болейн, наряженной в свой излюбленный бледно-желтый цвет, превратилось в омерзительную маску ревности.

— Да, я посмела, Генрих! Я готова на все, лишь бы удержать тебя, ибо я тебя люблю, и ты это знаешь! Но тебе не видать покоя, пока ты не избавишься от этой потаскухи!