Песня огня - Коултер Кэтрин

Грэлэм вскочил с постели и, обнаженный, принялся шагать по комнате, потом подошел к окнам, закрытым ставнями, рванул их и глубоко вдохнул морозный ночной воздух. Луна на черном небе казалась серебряной лучиной и, должно быть, была видна столь же хорошо из Вулфтона, как и отсюда. «Думаешь ли ты обо мне, Кассия? Гневаешься ли на меня? Я снова завоюю тебя, как только вернусь в Вулфтон».

Обязанностью, долгом женщины было сдаваться и уступать, правом мужчины — требовать и властвовать. Почти тридцать лет своей жизни Грэлэм об этом не задумывался, не задумывался о том, что у женщин тоже есть желания, потребности, чувства. В том числе и физические потребности! И то, что он удовлетворял их, еще больше убеждало его в своей власти над ней. Он похолодел от мысли о том, каким болваном, каким ослом он был, как глупо себя вел с ней. Убедив себя, что еще не все потеряно, что многое можно исправить, Грэлэм несколько утешился и приободрился. Скоро он явится к ней с повинной, готовый сдаться на ее милость. И эта столь непривычная и неожиданная мысль принесла ему радость и облегчение.

Дайнуолд ехал рядом с Кассией по извилистой тропинке, поднимаясь к воротам замка Бельтер. Они часто останавливались по пути: Дайнуолд не хотел слишком утомлять Кассию. Он чувствовал, как ее напряжение все усиливается, все растет по мере приближения к замку ее отца.

— Не волнуйся так, цыпленочек, — сказал он нежно, — все будет хорошо. Вот увидишь.

«Нет, — думала Кассия, — теперь никогда и ничего не будет хорошо». Она представила, каково было отчаяние Итты, когда та обнаружила ее исчезновение из замка Вулфтон. Правда, она попыталась объяснить свой поступок в послании своей старой няньке. Как отнесется к этому Грэлэм? Заденет ли его это? Затронет ли? Она покачала головой. Теперь это не имело значения. Она должна оставить его в прошлом и обратить свои взоры в будущее.

В послеполуденном свете солнца серая каменная громада Бельтер казалась безжизненной и безмолвной. Кассия старалась убедить себя, что рада вернуться домой. Она смотрела на голые ветви деревьев, по которым карабкалась в детстве, на глубокие бойницы в стене, идущей от северной башни, где она играла столько лет назад. Что скажет ее отец? Будет ли он настаивать, чтобы она вернулась к Грэлэму? Кассия вздрогнула, представив, что такое возможно.

Наконец она остановила лошадь перед массивными воротами.

Здесь я тебя оставлю, цыпленочек, — сказал Дайнуолд. — Я не собираюсь дожидаться, пока твой отец поблагодарит меня или, напротив, изрубит мою голову, как кочан капусты. Ведь в конце концов я не твой уважаемый супруг.

Кассия повернулась, не слезая с седла. Глаза ее светились благодарностью к нему.

— Мне так повезло, — сказала она. — Большая удача иметь такого друга, как ты.

Она протянула руку, и он сжал ее.

— Спасибо и да пошлет Господь тебе счастье и удачу, Дайнуолд!

— Прощай, цыпленочек. Если я когда-нибудь понадоблюсь, только кликни, и я найду тебя.

С этими словами он повернул своего коня и галопом поскакал по извилистой тропинке туда, где оставил своих людей.

Кассия подняла глаза и увидела изумленные лица солдат отца, знавших ее с детства. Окованные железом тяжелые ворота распахнулись под восторженные крики домочадцев. Она въехала во внутренний двор, заставляя себя улыбаться. Это был ее дом, ее народ. Эти люди любили ее и доверяли ей. Дети скакали и прыгали вокруг ее Ромашки, и она склонялась к ним с седла, стараясь поговорить с каждым. Спешившись, юная леди услышала наконец голос отца:

— Кассия! Ты здесь, дитя мое!

Он сгреб ее в объятия и сжал так, что в пору было закричать. И тут Кассия почувствовала: любовь отца придаст ей сил, придаст веры в то, что существуют мир, покой и утешение.

— А где Грэлэм, зайчонок?

Задавая этот вопрос, отец отклонил ее головку назад, вглядываясь в усталое личико. Кассия опустила глаза.

— Можем мы поговорить наедине, отец? Это долгая история.

— Как хочешь, — согласился он. Руки отца крепче сжали ее стройные плечи, и они направились в зал.

— Любовь моя, — начал отец и осекся, смущенно прочищая горло. — Я должен кое-что сказать тебе.

— Да, папа? — подбодрила его Кассия вопросом и склонила по обыкновению головку на одно плечо.

— Я собирался отправить тебе послание.

— Какое послание? — спросила Кассия, удивленно глядя на отца.

— Мне хочется познакомить, тебя кое с кем, — сказал он. — Со своей женой.