Ожерелье для дьявола - Бенцони Жюльетта

– Это, наоборот, может послужить отличным предлогом, чтобы не жениться на Урсуле. Если поразмыслить, она не столь уж ослепительна, – проворчал Ульрих-Август, которого прелести и красота Жюдит несколько смутили.

Благодаря капеллану двора и епископу Версаля торопливый жених получил разрешение на женитьбу без всякой отсрочки. Теперь, когда дело было сделано, оставалось лишь осуществить прямой и простой план, намеченный ими обоими: через два дня они поедут в Бретань. Жиль хотел еще раз взглянуть на замок Лаюнондэ, увидеть старого Готье. Он также хотел побывать в местах своего детства на берегах Блаве, волны которой однажды принесли ему Жюдит. Он хотел представить Жюдит своему крестному, аббату Талюэ, обнять его, старую Розенну и перед тем, как покинуть Францию, попытаться еще раз найти примирение со своей матерью, монашенкой монастыря бенедиктинцев. Может быть, увидев его женатым, готовым основать свою семью, суровая Мари-Жанна смирится и наконец испытает материнское чувство.

Затем они отправятся в Брест. Там их будет ждать Понго с Мерлином. Вместе они найдут корабль и отправятся на другую сторону океана.

Жюдит не хотела никого видеть, она хотела лишь побывать на кладбище, где покоился ее отец, и в монастыре, который укрыл ее еще девушкой-подростком.

Она с трудом убедила Жиля не мстить Морвану, и совсем не из-за родственных чувств. Со времени того ужасного испытания, которому она подверглась, Морван перестал быть ей братом. Просто она опасалась того, что, разыскивая его в недрах преступного мира. Жиль подвергнется большему риску, чем даже в самой кровавой битве.

– А потом, поиски потребуют времени, – сказала она ему в одну из тех минут, в которые ни один влюбленный мужчина ни в чем не может отказать любимой женщине. – Тогда надо задержаться, ждать. Я осталась жива, пусть же он живет своей презренной жизнью, он ее сам выбрал. А мы уедем.

Ее аргументы победили. Сердце шевалье было настолько переполнено любовью, что в нем не осталось ни малейшего местечка для ненависти.

Когда они приехали в украшенный цветами дом Маржон, Жиль начал с того, что попросил разрешения обнять ее. Она охотно согласилась и раскраснелась, как юная девушка.

– Благодарим вас от всего сердца, дорогая мадемуазель Маргарита. Но у нас к вам есть еще и просьба.

– Просьба? Боже мой, вы же хорошо знаете, что прежде всего я хочу доставлять вам радость.

Я вам так обязана! Я жила в одиночестве, а благодаря вам я обрела семью. Мое единственное сожаление, что я могу ее вновь потерять.

– Именно об этом мы и хотим вам сказать.

Вы знаете Жюдит и меня еще мало, но вы относитесь к нам по-матерински. Так вот, ваши дети не хотят расставаться с вами. Поедемте вместе.

– Да, да! – поддержала его Жюдит. – Отправимся вместе!

– Куда же? В Бретань?

– Нет. В Америку! Это великолепная и удивительная страна. Я уверен, что вам там будет хорошо. Вы найдете там подходящих подруг, мы будем рядом с вами. Наш дом будет вашим домом.

– Я? В Америку? Мое бедное дитя! Я же не знаю английского.

– Жюдит тоже не знает. Вы научитесь.

Она залилась громким смехом.

– Какое безумие! Вы хотите завлечь старую деву в такую авантюру. Счастье, дети мои, может быть только для двоих.

– Счастье только вдвоем – это эгоизм, оно недолговечно. Вы увидите наших детей, – сказала Жюдит с такой уверенностью, что слезы заблестели на глазах мадемуазель Маржон. – Поедемте с нами! У вас достаточно времени на все приготовления, пока мы будем в Бретани. А потом мы встретимся в Бресте. Вы туда приедете вместе с Бертой, Брутом, Бегонией и даже с садовником. Я думаю, что он ни за что не хочет разлучаться с Понго.

– Ну, ладно. Обещаю подумать. А теперь пойдемте за стол. Я полагаю, что это самый лучший день в моей жизни! Боже мой, какое чудо!

Ульрих-Август приготовил для друзей превосходный свадебный паштет по рецептам своей страны. Он торжественно вышел со своим шедевром в белом фартуке, повязанном поверх расшитого золотом мундира. На его лице было написано нескончаемое торжество.

В эту минуту вбежала Берта.

– Господин шевалье, какой-то человек хочет с вами срочно поговорить.

Смех, возгласы восхищения разом утихли.

Жюдит прижалась к мужу.

– Что за человек?

– Должно быть, кто-то из слуг королевы. Под черным плащом у него ливрея. У ворот стоит карета королевского двора.

– Хорошо. Я иду.

Действительно, человек, ожидавший его у лестницы, был одет в расшитую золотом красную ливрею, какую носили все слуги Трианона. Лицо его тоже было знакомо Жилю, он видел его, когда просил аудиенцию у Марии-Антуанетты. Завидев шевалье, он поклонился ему, вынул из обшлага ливреи письмо и передал его Жилю.