Колдунья моя - Смолл Бертрис

«Неудивительно, что стол был таким грязным», — подумала она, отламывая кусок хлеба. Они ели в молчании. Мэйрин тщательно облизала пальцы и вытерла их насухо хлебным мякишем. Она не хотела пачкать свою единственную тунику и юбку. Чтобы король Малькольм и его жена поверили ей, надо предстать перед ними в приличном виде Она должна выглядеть, как настоящая леди Эльфлиа.

— Налить тебе горячей воды в лохань? — спросил Эрик, когда с ужином было покончено и Мэйрин унесла остатки еды в кладовую.

— Да, пожалуйста, — ответила она.

Эрик налил в лохань кипятку и добавил несколько ведер холодной воды из колодца. Насухо вытерев стол, Мэйрин принялась раздеваться перед камином. Нет никакого смысла скромничать: ведь Эрик уже несколько раз видел ее нагой. Забравшись в лохань, она села и принялась оттирать тряпкой дорожную грязь. Мыла не было; лохань тоже была не из самых удобных. Так что Мэйрин управилась с мытьем быстро. Выбравшись из еще не остывшей воды, она встряхнулась, как щенок.

— Дай-ка я тебя вытру, — проговорил Эрик, подступая к ней с полотенцем. Растерев ее насухо, он сказал:

— Возьми одежду и ступай в постель, Мэйрин. Я тоже искупаюсь и приду к тебе.

Мэйрин не стала спорить. Было слишком холодно. Она надеялась, что сможет выстирать сорочку, но это можно сделать и утром. Едва ли они отправятся ко двору завтра. Добравшись до спальни, она аккуратно сложила тунику и юбки на сундук с бельем и забралась под ледяные простыни. Через несколько минут Эрик вошел в комнату; на нем была туника. «Похоже, ему нравится, когда я раздета, — подумала Мэйрин, — но сам он еще ни разу передо мной не раздевался. И слава Богу!»

Улегшись рядом, Эрик сжал ее в объятиях.

— Как холодно! — проговорил он. — Давай согреем друг друга.

Сердце Мэйрин бешено колотилось от страха. Она все еще не верила, что Эрик не собирается насиловать ее. Она боялась, что этой ночью он пойдет дальше, чем обычно. То, как он вел себя во время путешествия, вполне могло объясняться неудобными дорожными условиями. Возможно, он просто большой любитель комфорта. Мэйрин едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от ужаса, когда Эрик принялся ласкать ее.

Несколько долгих минут он только сжимал и тискал ее грудь. Потом стал целовать ее соски влажными губами, громко причмокивая. Все повторялось, как прежде, с одной только разницей: в эту ночь он, похоже, никуда не спешил. Его язык медленно обвел один ее сосок, потом другой. Мэйрин вздрогнула. Раньше он торопился, но теперь — нет. Эрик сжал двумя пальцами ее сосок и, оттянув кожу, чувствительно ущипнул.

Мэйрин взвизгнула.

Эрик слегка улыбнулся.

— Тебе ведь понравилось, верно? — Он ущипнул другой сосок, и улыбка его стала шире, когда Мэйрин попыталась увернуться.

— Боль, — проговорил он, — может быть сладкой, крошка моя. Он уселся на нее верхом, сдавив ей бока своими бедрами, вцепился пальцами в волосы и хрипло прошептал:

— Ты не ответила мне, Мэйрин? Тебе нравится, когда я делаю тебе немножко больно?

— Нет! — прошептала она, — Врешь! — воскликнул Эрик. — Мне уже попадались женщины вроде тебя. Такие же холодные, как камень. Прежде чем они начинали получать удовольствие от мужчины, им надо было как следует разогреть задницу. В первую ночь я сперва тебя выпорол, и все было чудесно. А во второй раз ты лежала, как колода. Вот в чем все дело!

— Это не так! — вскричала она.

— Тогда, наверное, тебе нужно кое-что другое, чтобы распалиться, Кое-что запретное, но бесконечно приятное. — Выпустив из рук волосы, он скользнул вниз по ее телу, раздвинул ноги Мэйрин в стороны и просунул голову между бедер. Мэйрин почувствовала, как его губы впились в нежную плоть, и испуганно вскрикнула, пытаясь высвободиться.

На мгновение приподняв голову, Эрик угрожающе взглянул ей в глаза.

— Не сопротивляйся, Мэйрин, — предупредил он, — иначе я снова выпорю тебя и в конце концов добьюсь своего.

И снова опустив голову, он опять припал губами к ее плоти.

Мэйрин била дрожь. Синяк на щеке только недавно исчез. Если Эрик снова изобьет ее, она не сможет показаться при дворе, не спасется от этого кошмара. Лучше позволить ему делать, что он хочет. «Пусть делает что хочет», — повторяла Мэйрин про себя. Она почувствовала, как Эрик дотронулся до нее языком, затем еще раз. И — о ужас! Руки и ноги налились тяжестью, тело стало расслабляться, отвечая на эту ненавистную ей ласку.

«Нет! — воскликнула она про себя. — Я ничего не чувствую! Я ничего не чувствую!». Жар заструился по се телу, охваченному блаженным томлением. Почему тело предает ее?! Мэйрин ненавидела Эрика. Она жила ради того, чтобы в конце концов отомстить ему. Но сейчас спасения не было: Мэйрин с ужасом почувствовала, что вот-вот переступит последнюю грань наслаждения. «Нет! Нет! Нет!»— безмолвно кричала она. Но через мгновение она сдалась и со всхлипом отчаяния провалилась во влажную тьму.