Империя сердца - Крейг Джэсмин

— Куда мы теперь? — спросила она. — Вниз, вдоль ручья? Нужно спешить, господин, а то они могут вернуться.

— Мы ждем здесь. Когда эти люди вернутся обратно, мы отправимся в путь. Нам нужно ехать по той тропе, по которой поскакали они.

Люси поняла, в чем состоит его план. Индиец хочет, чтобы люди Хасим-хана, устав от погони, вернулись обратно в селение. Тогда беглецы отправятся той же самой дорогой, и искать их там больше не станут. Идея проста и гениальна. Люси блаженно улыбнулась.

— Что развеселило тебя, англичанка?

— Я восхищаюсь тобой, господин, — сказала она. — Как ты узнал про эту пещеру?

— Это долгая история и к тому же скучная.

— У нас есть время, может быть, расскажешь?

— Лучше ты расскажи мне, как попала в плен к куварскому хану. Не так уж много английских женщин ступали на землю Афганистана.

— Я дочь сэра Питера Ларкина, — начала Люси и запнулась.

Уже два года она не произносила вслух имя своего отца. Голос девушки дрогнул. Проглотив комок в горле, она продолжила:

— Моего отца и всех его спутников убили два года назад. Это произошло здесь, в Афганистане.

— Я слышал про твоего отца, — негромко сказал купец. — Люди Пенджаба горевали о его смерти. На базарах говорили, будто британские власти понятия не имеют, как и почему твоего отца и его людей убили.

— Тут нет никакой загадки, — с горечью произнесла Люси. — Мой отец погиб из-за коварства эмира Шерали. Этот негодяй встретил британскую делегацию со всеми знаками внимания, подписал договор, однако вовсе не собирался его соблюдать. Через пять часов после того, как мы расстались с эмиром, на нас напали. Убили всех, кроме меня и погонщиков верблюдов, ибо те служили эмиру.

Купец помолчал, потом спросил:

— Почему ты уверена, что виновник засады — эмир Шерали, хотя в плен тебя взяли люди куварского хана?

— Я знаю, что говорю. Шерали подготовил все заранее. Накануне отъезда нашей делегации из Кабула эмир сказал отцу, что наши лошади больны и не вынесут обратной дороги. Чтобы нам не пришлось задерживаться в Афганистане, эмир милостиво предоставил нам своих верблюдов. — Люси зло улыбнулась. — Думаю, мы как-нибудь обошлись бы без его «милости». Когда на наш караван напали люди Хасим-хана, я узнала некоторых лошадей. Это были наши лошади! А брат Хасим-хана, возглавлявший засаду, был на жеребце, принадлежавшем моему отцу.

— И отсюда ты сделала вывод, что никакой болезни у лошадей не было, да?

— Они были в отличной форме. Кони понадобились эмиру, чтобы подкупить куварцев. Шерали знал, что Хасим-хан без хорошей платы ничего делать не будет.

Купец любовно почесал своему коню лоб, и животное благодарно замотало головой.

— Энфилдские ружья, украденные у меня ханом, обладают одним интересным свойством, — задумчиво начал индиец.

— Я знаю, они состоят на вооружении у британской армии, — сухо кивнула Люси.

Она не поняла, зачем индийцу понадобилось менять тему разговора, да и сама мысль о том, что этот человек обокрал английскую армию, была ей неприятна.

Но купца ее слова ничуть не смутили.

— Что верно, то верно. Однако эти ружья не совсем обычные. Боюсь, у англичан они не выдержали бы проверку на качество. К сожалению, после первых нескольких выстрелов боек выходит из строя, и ружье, увы, можно выкинуть.

— Ты хочешь сказать, что ружья порченые?

Купец поморщился:

— Зачем ты говоришь такое некрасивое слово, англичанка? Местному торговцу неприятно, когда его товар описывают в подобных словах. Скажем так: энфилдское ружье может стрелять, только если оно оснащено современным спусковым механизмом. А механизмы эти, к сожалению, хорошо делают только в Англии.

Люси сначала опешила, потом расхохоталась:

— Ты хочешь сказать, что хан в обмен на меня получил две дюжины никчемных железок?

Индиец покосился на женщину и отвел взгляд.

— Ну что ж, англичанка, признаю, что так оно и есть, — сказал он.

— Спасибо, что рассказал мне об этом, — поблагодарила Люси, отсмеявшись. — Мое сердце радуется при мысли, что коварный Хасим-хан остался с носом.

Купец не смотрел на Люси, поправляя вьючные мешки, притороченные к седлу его коня.

— Ты хорошо говоришь на пушту, англичанка. А мой язык тебе тоже знаком?

— Урду? Меньше, чем хотелось бы, хотя я прожила в Индии четыре года. Что же касается пушту, то на этом языке я разговаривала два последних года.

— Что ж, будем и дальше говорить на пушту.