Любовь контрабандиста - Картленд Барбара

К тому времени они уже находились в старой части замка, построенной в эпоху Тюдоров, с узкими извилистыми коридорами, низкими потолками и деревянными половицами, издававшими резкий скрип под ногами лорда Чарда.

— Комната слева, — прошептала она наконец.

Дверь была не заперта, и он распахнул ее одним толчком. В комнате царил полумрак, он на миг остановился на пороге, по-прежнему крепко прижимая девушку к себе, пока его глаза не освоились с темнотой и в тусклом свете, проникавшем из коридора, не проступили очертания кровати. Затем с неожиданной для Леоны мягкостью он уложил ее на перину, подсунув под голову подушку и осторожно высвободив руки, как будто она казалась ему настолько хрупкой, что любое резкое движение могло причинить ей вред.

Она хотела поблагодарить его, но слова не шли с языка, он же, не дожидаясь изъявлений признательности, взял свечу со столика рядом с кроватью, выйдя в коридор, зажег ее от одной из многочисленных тонких свечек, горевших в канделябрах, и принес обратно в комнату. Поставив свечу на место, он выпрямился, пристально глядя на Леону сверху вниз. Девушка была очень бледна, расширившиеся зрачки еще хранили следы пережитого ужаса, к которому добавилось удручающее сознание собственного бессилия. Безусловно, он подметил все: ее судорожное, взволнованное дыхание, едва уловимое дрожание губ, багровое пятно на белом платье и чуть пониже — брызги грязи на подоле, там, где он волочился по дну туннеля.

И когда, казалось, от его внимания не ускользнула ни одна, даже самая незначительная подробность, он внезапно обернулся и испытующе посмотрел ей прямо в лицо, словно надеясь таким образом проникнуть в самые заветные глубины ее души. Леона была еще слишком слаба, приступ дурноты застал ее врасплох, и поэтому у нее не хватило воли сопротивляться. Вместо этого она только прикрыла глаза, чувствуя, как бледные щеки заливает обжигающий румянец смущения, а из-под сомкнутых темных ресниц медленно, одна за другой, струятся непрошеные слезы.

— Вам нездоровится, — произнес лорд Чард. — Я позвоню вашей горничной.

— Н-никто не придет, — ответила она, всхлипывая. — Слуги, должно быть, все на кухне. П-поймите, ваша светлость, ведь мы не ждали гостей, и у них сейчас так много д-дел…

— Тогда не могу ли я вам помочь? Вы нуждаетесь в уходе.

В его голосе было столько искренней теплоты и сочувствия что глаза Леоны моментально раскрылись от изумления.

— Но я — я совершенно здорова, — отозвалась она с таким видом, как будто собиралась его утешать. — Это был просто небольшой обморок. Мне уже л-лучше.

В подтверждение своих слов она слегка приподнялась на локтях, но от этого усилия голова у нее закружилась, и она, простонав, снова в изнеможении опустилась на подушки.

— Не шевелитесь, — сказал он. — Я принесу вам воды.

Он подошел к умывальнику, наполнил стакан холодной водой и поднес к ее губам, заботливо поддерживая левой рукой белокурую головку девушки. Леона отхлебнула, и под воздействием живительной, освежающей горло влаги остатки недомогания развеялись, как не бывало.

— Спасибо, — пробормотала она, слабо улыбнувшись. — Из вас вышла бы отличная с-сиделка.

— Мне действительно не раз приходилось ухаживать за ранеными на войне, — ответил лорд Чард. — Я помню, какое страшное потрясение испытал, когда впервые увидел бессчетное число людей, кричащих от боли и истекающих кровью. Мне даже казалось, что я никогда не смогу к этому привыкнуть, но со временем стал относиться к подобным зрелищам более равнодушно.

Леона опять зажмурила глаза. Она слишком хорошо понимала, о чем он говорил. Он оказался гораздо проницательнее, чем можно было предположить, и, похоже, догадался, что именно вызвало у нее столь сильный безотчетный ужас, отразившийся на всем ее облике. Это была близость смерти, а возможно, чего-то еще более жуткого, нежели смерть… «Я должна остерегаться его», — повторяла она себе вновь и вновь, отчаянно стиснув руки и стараясь вернуть себя к действительности, дабы ненароком не угодить в западню.

Лорд Чард между тем отнес пустой стакан и, остановившись посредине комнаты, с интересом осмотрелся вокруг. Пламя свечи осветило крохотный будуар, обставленный Леоной по собственному вкусу любимыми предметами, собранными ею со всех уголков замка.

Комнатка с зарешеченными окнами, выходившими в сад, выглядела совсем маленькой, но довольно уютной.

На широком, устланном подушками кресле у подоконника лежало несколько книг, по-видимому только что прочитанных ею. Подпорки кровати флорентийской работы, украшенной резьбой и позолотой, были выполнены в виде фигурок ангелов. Ее когда-то привез из Италии предок Леоны, четвертый баронет, известный как большой ценитель и коллекционер изящных вещей.