Жемчужина императора - Бенцони Жюльетта

– Ты мог бы показать ему твою жемчужину, – шепнул Адальбер. – Она не разрушила бы ансамбля. Напротив...

– Собственно, почему бы и нет? Но давай подождем продолжения...

Набоб Паланпура писателя не вдохновил: конечно, изумруды у набоба были, и довольно красивые, но их здесь и у других было не меньше! Зато при виде следующего гостя француз тихонько присвистнул:

– А вот этот похож на императорского колдуна! Только взгляните на эту рубиновую трость и на это платье, – настоящий поток лавы! Невероятно!

Следующий вошедший исторг у всех троих одинаковое восторженное восклицание. Магараджа Патиалы, один из двух или трех богатейших правителей Индии.

– Он напоминает пикового короля или Франциска Первого! – выдохнул Круассе.

Очень высокий, с лицом, обрамленным черной бородой, которую невидимая сетка удерживала в форме веера, этот человек, казалось, был сплошь одет в бриллианты. Они струились по всему его телу, разве что глаза не прикрывали. Но здесь Морозини знал, с чем имеет дело, и без всякого труда высмотрел среди прочих ожерелий великолепное колье, как и «Регентша», прежде принадлежавшее к числу драгоценностей французской Короны.

– Взгляните, господа! Вы видите на его шее чудо, пришедшее от нас: бриллианты, подаренные Наполеоном III императрице Евгении по случаю рождения наследного принца...

– Господи! – прошептал Адальбер. – Как только, это женственное украшение могло оказаться на такой мужественной груди? Все те же дурацкие торги 1887 года?

– Конечно! И на этот раз ничего назад не получить! Наш камень почти и не виден среди этого разгула бриллиантов!

Наполовину ослепленные, трое мужчин с удовольствием встретили появление магараджи Биканера и его сыновей.

– Мой спаситель! – вздохнул Круассе. – Полюбуйтесь же элегантной простотой этих правителей пустыни! Со своим потемневшим золотом и приглушенным пурпуром они напоминают мне богов осени! Не знаю, как вы, а я действительно нахожу их великолепными! И какая элегантность!

– Вполне разделяю ваше мнение. Магараджа Патиалы ослепителен, но, признаюсь, у меня слабость к этим людям!

Альдо еще немного поболтал с Круассе во время образовавшегося «антракта». Несмотря на странную внешность, писатель был – само очарование, а разговаривать с ним, благодаря его чувству юмора, оказалось истинным наслаждением. Но внезапно француз умолк, а затем в воцарившейся вдруг тишине воскликнул:

– О господи! От этого у меня прямо холодок по коже! Разумеется, его восклицание относилось к появлению Альвара.

«В его ушах сверкали маленькие бриллиантовые люстры. Его чистое и варварски красивое лицо освещала свирепая, насмешливая улыбка. На нем не было тюрбана, его заменяла маленькая синяя шапочка, усыпанная звездочками, а платье цвета ночи было украшено светилами. На его затянутых в перчатки пальцах блестели красные и зеленые камни. От него словно исходил сумеречный свет...»^[9]

Медленным, почти торжественным шагом Джай Сингх двинулся к хозяину дома, не глядя на него. Полузакрытые желтые глаза магараджи Альвара обшаривали разноцветное собрание.

– Он ищет тебя, – прошептал Адальбер. – Он, наверное, уже знает, что ты не передумал и приехал...

– Пусть поищет! – ответил Альдо, презрительно пожав плечами. – Мало шансов, что он узнает меня в таком наряде.

Но не успел князь договорить, как опасные зрачки остановились на его лице. Улыбка магараджи стала еще более ослепительной, и Морозини понял, что узнан. Тем не менее Альвар не сделал ни малейшей попытки приблизиться, пока продолжали входить другие правители, более или менее пышно наряженные. Присутствующие следили за ними с уже ослабевающим вниманием, как если бы во время фейерверка после заключительного залпа выпустили несколько менее интересных ракет. Нельзя сказать, чтобы среди этих правителей не было особенно роскошно украшенных, но даже для Альдо сверкающих драгоценностей оказалось слишком много, он устал на них смотреть... А тут и время ужина пришло.

Столы были накрыты в Дурбар-холле, огромном прямоугольном зале, окруженном галереей с частыми деревянными решетками. Мягкий свет заливал эти длиннейшие столы, столь же великолепные, как и те, что когда-то готовились принять гостей к ужину в Версале. Магараджа оставался верным своей любви к Франции, и столы были уставлены бесценной посудой, чередующейся с горами фруктов и снопами цветов. Вокруг суетилась сотня слуг в ярко-синих туниках с серебряными поясами и малиновых тюрбанах. Зрелище незабываемое, но оно не отвлекло Морозини от снедающей его тревоги. Благодарение Браме, он хотя бы сидел достаточно далеко от Альвара, – может быть, удастся спокойно поужинать... Тем более что Лиза, сидевшая между принцем Карамом и магараджей Биканера, тоже находилась не так уж близко от этого негодяя. Адальбер предупредил ее, и теперь она великолепно играла роль гостьи принцессы Бринды, даже не глядя на мужа.