Жемчужина императора - Бенцони Жюльетта

Пиршество было, как и ожидалось, долгим и торжественным, но Альдо не слишком скучал благодаря Круассе: тот, сидя между двумя сыновьями магараджи, оживленно беседовал с ними по-французски, и Морозини охотно участвовал в разговоре. Но даже самое лучшее когда-нибудь кончается, и после того, как дамы удалились, мужчины встали из-за стола, чтобы соблюсти традицию питья кофе, одновременно любуясь вспыхнувшим в парке фейерверком.

В это время магараджа Капурталы приблизился к своим французским гостям, чтобы принять поздравления и доставить себе удовольствие немного поговорить на их языке, и все было хорошо, но внезапно совсем радом раздался слишком хорошо знакомый Альдо голос, который произнес также по-французски:

– Не понимаю, как мой брат Джагад Сингх мог пригласить на такой большой праздник бесчестного человека.

Ласковое лицо хозяина дома приняло замкнутое и решительное выражение:

– А я плохо понимаю, как ты осмеливаешься под моим кровом выдвигать, тем более кому-то из моих дорогих гостей, столь тяжкое обвинение! И потому прошу тебя удалиться. Все равно не стану больше тебя слушать.

– С вашего разрешения, монсеньор, я хотел бы узнать об этом чуть больше. В чем меня обвиняют? – сдерживая гнев, поинтересовался Альдо.

– В том, что вы меня обокрали. Этот человек привез мне драгоценность, за которую я еще в Европе заплатил половину ее стоимости. Я принял его как брата, а он, уезжая, увез бесценную жемчужину, которую я приобрел. Может быть, он и князь, но при этом он нечестный торговец и...

Мерзавец не успел договорить: звучная пощечина, которую влепил ему обвиняемый, не дала ему продолжить и даже на мгновение помешала дышать.

– Вы лжете и ответите за это! Монсеньор, – прибавил князь Морозини, обращаясь к хозяину дома, – мне крайне неприятно нарушать столь блестящий и прекрасный праздник, но этот человек меня оскорбил! И это после того, как пытался меня убить! Я вправе требовать удовлетворения... при помощи оружия!

– У нас не существует дурацкой западной дуэли, где противники царапают друг друга шпагами, которые только для женщин и годятся, – проскрежетал Альвар. – И вашему «дорогому гостю» прекрасно это известно! Напротив, это меня запятнала его нечистая рука, меня – Раджа Риши! И я требую, чтобы его прогнали... разумеется, после того, как обыщут его комнату. Я уверен, что там найдут мою жемчужину.

Альдо собирался ответить, но тут властно и холодно вмешался магараджа Капурталы, предварительно убедившийся в том, что все гости увлечены зрелищем играющего огнями парка и никто не заметил столкновения.

– Ничего подобного не будет! Вы находитесь в моем доме и в моем государстве, где вас – и одного, и другого – не только защищают, но и сдерживают законы гостеприимства. Никаких дуэлей... и никаких оскорбительных обысков! – А главное, бесполезных! – отозвался Морозини. – Жемчужина действительно у меня: этот негодяй вернул мне ее, сказав, что больше она ему не нужна, и потребовав отдать уже выплаченные им деньги. Что я и сделал, немедленно выписав чек. Клянусь в этом памятью моих предков и честью моего имени!

– Я тоже готов свидетельствовать, что это так, если Ваше Величество выразит такое желание, – прибавил Адальбер. – Очень жаль, что вице-король, а с ним генерал Хартвелл и майор Хопкинс уже уехали! Они могли бы рассказать, каким образом князю Морозини удалось покинуть Альвар не лежа в гробу!

На губах магараджи Капурталы появилась легкая улыбка:

– Не беспокойтесь, дорогой друг! Я более осведомлен, чем предполагает правитель Альвара. Лорд Уиллингдон кое-что мне рассказал. А теперь окажите такую любезность: вернитесь, пожалуйста, все на праздник!

Альдо молча поклонился, но Альвар, взбешенный и не нашедший слов, чтобы добавить, покинул террасу... Адальбер смотрел ему вслед и видел, как тот с гибкой быстротой хищника растворился в золотистых джунглях, которые их окружали. Он не заметил человека, одетого в цвета магараджи Патиалы, бородатого и смуглого, чьи светлые глаза наполовину скрывались под темными веками. Этот человек исчез следом за ним...

– Что, по-твоему, он намерен делать? – спросил Адальбер у друга чуть позже, когда вечер закончился и они возвращались домой. – Вернется к себе?

– Нет, не думаю. Во всяком случае, не раньше даты, назначенной для его отъезда, то есть через сорок восемь часов. Не забывай о том, что завтра – великий день, день юбилея, и наш магараджа будет принимать почести от своего народа и от равных себе. Альвар не может уехать, не потеряв лица.