Прекрасный принц - Гарвуд Джулия

– Да, – подтвердила она. – И Мадам умерла. В завещании она упомянула близнецов. Мне хотелось верить, что Малькольм не кинется на их поиски. Ведь, по моим расчетам, он думал, что они живут с отцом и, значит, охотиться за их деньгами бесполезно.

– Твоя бабушка оставила каждой из близняшек приличную сумму, и Малькольму стало любопытно выяснить, где находятся девочки. Разве не так?

– Теперь он их официальный опекун. Еще в Цинциннати я получила две телеграммы. А ты к тому времени уже уехал в Чикаго, – добавила Тэйлор, чтобы он не подумал, будто она скрыла от него эти телеграммы.

– Расскажи мне о них, – приказал Лукас, когда она на секунду замялась.

– Одна была от банкира с сообщением о том, что Малькольм опротестовал завещание. И пока вопрос не будет решен, к деньгам прикасаться нельзя. Другая телеграмма пришла от Малькольма. Он знает, что отец малышек умер. И сообщил мне, что суд присудил ему официальное опекунство и что он посылает вооруженную охрану, чтобы привезти девочек домой, к нему.

Лукас услышал в ее голосе страх, и ему снова захотелось обнять ее. Но он заставил себя не двигаться с места. Он был полон решимости разузнать все, пока его жена так охотно отвечает на вопросы.

– Продолжай, Тэйлор. Я слушаю.

Она отвернулась и уставилась куда-то в ночь. Раскрывать другому семейные тайны всегда нелегко, но о позоре ее семьи говорить было почти невыносимо. Мэриан постоянно твердила ей, что они никогда не должны ничего рассказывать. Слишком это было отвратительно и греховно.

Тэйлор мысленно произнесла молитву, чтобы обрести мужество. Когда она вновь заговорила, в голосе ее звучала грусть:

– Я бегала от своего дяди с самого раннего детства. Мэриан предупредила меня насчет него. Она рассказала, что он будет пытаться со мной сделать. И всячески ограждала меня от этого демона.

Она повернулась и посмотрела прямо на него, пытаясь найти в его лице признаки отвращения. Но ничего такого не увидела и решила, что он пока ничего не понял.

– С того самого дня я ложилась спать, придвинув к двери комод. А под подушкой держала нож.

Лукас закрыл глаза. Боль, которую он услышал в ее голосе, захлестнула и его. Он представил ее маленькой девочкой, пытающейся защитить себя от нездоровых притязаний совершенно взрослого мужчины, и его затрясло от ярости. Ну конечно, ведь за время их знакомства она несколько раз достаточно ясно намекала ему на это. Да, он догадывался, в чем дело, но откровенное признание все же ошеломило его.

– А он когда-нибудь пытался…

Тэйлор не дала ему закончить вопрос. И заговорила быстро, потому что спешила рассказать о других грехах, пока не разрыдалась:

– Конечно, этот маленький комод не мог служить настоящим препятствием для Малькольма. И однажды поздно вечером он пришел в мою комнату. Я не проснулась, пока он не сел на край моей кровати. Боже, какой же меня тогда охватил ужас! Я нащупала под подушкой нож и, когда он протянул руку, чтобы зажать мне рот, нанесла ему удар. Она с трудом перевела дыхание.

– Слава Богу, он не мог предположить, что у меня есть оружие, иначе наверняка сумел бы меня обезвредить. Я чуть не лишила его глаза. Он завизжал от боли. Все было забрызгано кровью.

– И что же ты сделала потом? – Лукас старался говорить как можно более спокойно и миролюбиво. Ярость сжигала его изнутри, и он боялся, что сейчас закричит от злости и обиды за нее.

– Я побежала и спряталась под кроватью у Мадам. Она была на каком-то светском рауте, и я помню, что не заснула, пока не услышала, как она вошла в комнату. До сих пор не знаю, что Малькольм солгал ей насчет своей раны.

– Почему ты не рассказала ей, что произошло?

– Ну как я могла? – вскрикнула она. – У меня было чувство, что я вся перепачкалась, и мне было ужасно стыдно. Такие вещи у нас дома не обсуждались. Я помню, как однажды поцарапала коленку и хотела показать бабушке. Она была в ужасе от того, что я собираюсь поднять перед ней юбку. Ведь стыдно показать даже кусочек щиколотки, а я тут размахиваю голыми ногами. Кухарка промыла мне ранку.

Лукас покачал головой. Но Тэйлор этого не заметила. Она смотрела теперь себе на руки, погруженная в собственные мысли.

– Меня учили всегда оставаться леди, – попыталась она оправдать бабушку. – А леди не должны обсуждать такие отвратительные вещи. Правда могла убить Мадам.

– Ты несправедлива к ней, Тэйлор. Может, ей и не хотелось бы узнать такую правду, но она обязательно сделала бы что-нибудь.