Агнесса. Том 2 - Бекитт Лора

— Я принесу твои вещи?

— Не надо. Потом заберу.

— Прости, — сказала она, — если…

— Ничего, — ответил он, — все нормально.

Он, не оглядываясь, пошел к задней калитке, и Агнессе было больно. Она знала: теперь ей все время будет больно. Как сейчас, так и всегда.

Она помогала детям разместиться, выделив каждому по комнате: Джессике — наверху, рядом со своей, а Рею — комнату Аманды.

— Мама, — сказала Джессика, улучив минутку, когда они остались вдвоем, — ты вернешься с нами?

Этот вопрос, конечно, волновал ее с первой минуты приезда, Агнесса понимала, но что она могла ответить?

— Не знаю, Джесси, — тяжело произнесла она, гладя голову дочки, — но могу сказать: рано или поздно я обязательно приеду, и мы будем вместе.

— Ты ведь хочешь жить вместе с папой? — спросила Джессика, напряженно глядя на нее. Нежный румянец оттенял ее посветлевшую за зиму кожу, а черты лица были четкими, словно выточенными, как камея.

Агнесса осознала вдруг, как трудно сейчас говорить с дочерью.

— Конечно, хочу, — ответила она, невольно отводя глаза, вспомнив прошедшую ночь, которую провела в объятиях Джека.

— Папа говорит, что не сердится, что ты все равно вернешься.

— Да, милая, я же сказала тебе…

— Мама, — вдруг твердо, совсем не по-детски, промолвила девочка, — я хочу побеседовать с ним!

Агнесса поняла.

— О чем, Джесси?

— Хочу! — повторила та, сохраняя упрямое выражение лица. — Он придет?

— Не знаю. Я отослала его, — сказала Агнесса. — Наверное, нет.

— Пусть придет, — заявила девочка и встала, чтобы идти. — Мне надо разобрать чемодан.

— Джесси! — позвала Агнесса. — Пожалуйста, не уходи. — И, когда дочь обернулась, с мучительным чувством добавила: — Ты… осуждаешь меня?.. Я бы хотела вернуться, дорогая, очень хотела. И я вернусь, обещаю тебе! Я не желала уезжать, просто Орвил так решил… ты знаешь, почему. Я люблю тебя и Джерри, больше всего на свете! Мне тяжело сейчас, очень тяжело — поверь!

И Джессика, девятилетний ребенок, прильнула к ней и зашептала, почти что плача от любви, нежности и вновь обретенного чувства материнских объятий:

— Я увезу тебя, мама, ты не останешься здесь! Я сделаю так, что папа тебя простит!

Пока они беседовали, Рей бродил по комнатам, разглядывая вещи. Когда Агнесса стала помогать ему складывать в шкаф привезенную одежду, вынул из чемодана что-то завернутое в плотную ткань.

— Дядя велел отдать вам. Он сказал, что это не моя вещь, и она не принесет мне счастья.

Агнесса взяла кинжал Александра Тернера, второй из двух.

— Хорошо, Рей; может, так и вправду лучше. — Она присела перед ним. — Как твои дела? В школе и дома? Я вижу, ты подружился с Джессикой?

Рей мотнул головой. Он тоже вырос и был уже на голову выше своей названной кузины; его смуглое лицо с холодноватыми серо-голубыми глазами было серьезно, без прежней нагловатой жесткости; черные густые и жесткие волосы блестели, как вороново крыло.

— Я не люблю девчонок… Но с нею хоть можно поговорить.

Агнесса улыбнулась, и Рей — тоже, правда, совсем чуть-чуть. Ей всегда хотелось, чтобы он улыбался… Жаль, что она так и не сможет хотя бы отчасти заменить ему мать.

— Я очень рада. Постараюсь найти для тебя лошадь, как ты хочешь. Вообще, если что нужно, проси, не стесняйся, хорошо?

Мальчик кивнул.

Несмотря ни на что Агнесса до конца дня была оживлена и весела, Она устроила праздничный — в честь приезда гостей — обед и даже успела немного погулять с детьми по набережной. Она вздохнула облегченно — теперь соседи, быть может, не будут болтать худое! Но… дети приехали всего на две недели, а что потом? Агнесса так и не знала, что же известно Орвилу, ну, да не все ли равно? Обманывать его она не сможет.

Они сидела на краю постели в ночной сорочке и с расплетенными на ночь волосами, одна в своей комнате. Джессика просилась к ней, но Агнесса не взяла ее, хотя и очень хотела, ведь эту постель она уже столько ночей подряд делила с Джеком.

Агнесса почувствовала, как горят щеки, и подошла к приоткрытому окну.

Некоторое время она следила за колдовским движением раскачиваемых ветром деревьев, каждое из которых было по отдельности, а все вместе они походили на гигантские травы, колыханием рождающие мощный завораживающий звук.

Агнесса вскрикнула и невольно отпрянула, когда перед нею возникло вдруг человеческое лицо.

— Боже мой! Джек!