Наследство Лэндоверов - Холт Виктория

Перед моими глазами всплыло его лицо. «Что-то надо делать, — говорил он. — Я ненавидел ее…» А я тогда сказала: «Ты говоришь о ней так, как будто ее уже нет с нами».

Да, между нами состоялся именно такой разговор. Почему он говорил о Гвенни в прошедшем времени?

Я знала, что скорее всего мои подозрения — глупость, но ничего не могла с собой поделать. И тогда я отправилась в Лэндовер.

Как жаль, что дом был полон слуг и я не могла встретиться с Полем так, чтобы об этом никто не знал.

Дверь мне открыла одна из служанок.

— Добрый вечер. Миссис Лэндовер еще не вернулась?

— Нет, мисс Трессидор.

— А что-нибудь уже известно относительно того, когда она приедет?

— Нет, мисс Трессидор.

— В таком случае могу я видеть мистера Лэндовера?

— Я передам хозяину, что вы пришли, мисс Трессидор.

Мне показалось, что ее губы скривились в усмешке. О чем они думают, эти слуги, целая армия шпионов и сыщиков, которые живут рядом с нами? Что известно им про наши с Полем отношения?

Поль торопливо спустился ко мне.

— Кэролайн! — Он схватил меня за руки.

— Мне не стоило приходить.

— Ты можешь приходить ко мне… всегда.

— Поль, мне нужно поговорить с тобой. Я тут слышала кое-что…

— Ты о Гвенни?

— Ее нет в Йоркшире. Где она, Поль?

Он пожал плечами.

— Да она могла уехать… куда угодно.

— Но с чего это вдруг? Она никогда раньше никуда не уезжала.

— Не знаю. Она не имела привычки посвящать меня в свои планы.

— Что случилось? Когда она уехала?

— Рано утром. Села на лондонский поезд, который отходил в половине восьмого. — Почему она собралась так рано?

— Ей хотелось сначала заехать в Лондон, а потом сразу в Йоркшир.

— Кто ее провожал?

— Я. Довез до станции.

— Почему именно ты?

— Наверное, потому что было очень рано… К тому же я радовался ее отъезду. Отвез ее на станцию… на двуколке.

— На платформе должны были быть люди. Она должна была покупать билет.

— Нет, мы немного опоздали. Поезд уже отправлялся. Она вошла на станцию не через главный вход, а срезала угол по двору. А билет решила купить уже в дороге. Для экономии времени.

— Значит, никто не видел, как она садилась на поезд?

— Не знаю. Знаю только то, что она на нем уехала.

— Но в Йоркшире ее нет, Поль! О, Боже, что случилось?

— Должно быть, она передумала и поехала в какое-нибудь другое место.

— Куда?

— Почему ты меня так допрашиваешь?

— Разве ты не понимаешь?! Все только и говорят о том, что она не появлялась в Йоркшире. Ее горничная получила письмо от тетушки. Твоей жены там нет. Тетушка об ее приезде ничего не знает. Все вдруг снова заинтересовались рудником. До тебя, конечно, уже доходили слухи. За нами постоянно подсматривают. Неужели ты не понимаешь, на что все намекают? Всем известно, в каких отношениях ты был со своей женой. Возможно, кто-то знает и про нас с тобой. Не думаю, что от этих шпионов многое укроется. А то, что им не видно, они домысливают. Поль, ты знаешь, где находится твоя жена?

— Что ты хочешь этим сказать, Кэролайн? Что я…

— Скажи мне правду, только и всего! Я пойму… Я все пойму. Но мне нужно знать!

— Ты считаешь, что мне известно, где она?

— Где? Где она, Поль?

— Да не знаю я! Видел только, как она села на лондонский поезд. Это все, что я могу сказать.

— Поль… расскажи мне… Между нами не должно быть секретов.

— Я хочу, чтобы между нами вообще ничего не было, — горячо воскликнул он. — Я хочу, чтобы мы были вместе. Я хочу, чтобы мы жили здесь… где наш дом… твой и мой. До конца жизни вместе. Она не дает этому осуществиться. Но я клянусь тебе, Кэролайн, клянусь своей любовью, что не знаю, где она сейчас! Я видел, как она села на поезд. Это все. Ты веришь мне?

— Да, — ответила я. — Я тебе верю. Но мне страшно, Поль. Очень страшно! Во всей округе только и говорили теперь об исчезновении Гвенни. Интерес людей к руднику усиливался с каждым днем, слухи ходили один страшнее другого. Говорили, что над шахтой висят какие-то огни, а вокруг бродит черная собака. Правда, эти видения почему-то возникали только у определенных людей. Я пребывала в состоянии отчаяния и неопределенности. Полю я поверила. Не могла и мысли допустить, что он мне солгал… Впрочем, он мог солгать, но лишь в том случае, если бы мне угрожала какая-нибудь опасность и ложью можно было бы ее от меня отвратить.

Мысль о том, что он мог совершить насилие, казалась мне невероятной. Впрочем, человек не машина, и у него есть свой предел… А обстановка в Лэндовере год от года все накалялась…