Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта

Он подошел к маленькому сервированному к ужину столику и, достав из серебряного ведерка бутылку шампанского, наполнил два хрустальных фужера. Затем подал один Марианне.

– Теперь надо скрепить наше примирение. Мы снова начнем все сначала. Только на этот раз мы знаем, кто мы и почему любим друг друга. Пей, mio dolce amor, за наше счастье!

Они выпили, не спуская друг с друга глаз, затем Марианна со вздохом откинула голову на спинку канапе. Впервые она обратила внимание на то, что ее окружало: драгоценные обои, мебель из позолоченной бронзы или красного дерева, – все это убранство, великолепное и незнакомое. Как он сказал ей только что?.. Что это Трианон?

– А почему здесь? – спросила она. – К чему это путешествие, вся эта комедия?

– Тому есть особая причина. Я устроил себе небольшие каникулы… относительно, конечно. И остаюсь здесь на восемь дней, а ты будешь со мною.

– Восемь дней!

– Да, да. Тебе это кажется слишком долго? Успокойся, потом у тебя будет время на прослушивание у директора Оперы. Ты ангажирована авансом. Репетиции начнутся после твоего возвращения. Что касается твоего дома…

Он сделал паузу, и Марианна, не смея прервать ее, затаила дыхание. Что он скажет? Неужели повторится их недавний бессмысленный диспут? Он посмотрел на нее, затем, поцеловав кончики ее пальцев, спокойно закончил:

– Что касается твоего дома, Персье и Фонтен абсолютно не нуждаются в твоем присутствии, чтобы осуществлять работы. Будь спокойна, они получили приказ сделать все точно согласно твоим желаниям. Ты довольна?

Вместо ответа она подставила ему губы и, впервые осмелившись перейти на «ты», прошептала:

– Я люблю тебя!

– У тебя будет время повторить это, – заметил он между двумя поцелуями.

Поздно ночью треск обрушившегося в камине полена пробудил дремавшую Марианну. Приподнявшись на подушках, она отбросила назад мешавшую ей тяжелую массу волос и оперлась на локоть, чтобы посмотреть на спящего возлюбленного. Сон сразил его мгновенно, сразу после любви, и сейчас он раскинулся в постели в наготе греческого воина на поле битвы. В первый раз Марианну поразило совершенство его тела.

Вытянувшись так, он казался более высокого роста, чем был в действительности^[8]. Под матовой, цвета слоновой кости кожей, придававшей ему вид старинной мраморной статуи, рельефно выступали крепкие мускулы. У Наполеона были широкие плечи, почти безволосая грудь, очень высокая, руки и ноги соответствовали самым строгим канонам, а кисти, которым он уделял больше всего внимания, не могли не вызвать восхищения. Марианна осторожно нагнулась к его плечу, чтобы вдохнуть легкий аромат одеколона и испанского жасмина, и нежно потерлась о него щекой, стараясь не нарушить сон.

Большое венецианское зеркало над камином вернуло ей изображение. Она увидела себя, розоватую в мягком свете свечей, полуприкрытую блестящими локонами волос, и нашла прекрасной. Это наполнило ее ощущением счастья, словно она стала такой этой ночью. Счастье казалось ей бездонным, как небо, она никогда не испытывала такого, и оно вселило в нее одновременно и радость, и смирение. В тишине этой комнаты, еще трепетной от их ласк, Марианна явила любимому человеку покорность более безоговорочную и более полную, чем он недавно требовал, покорность, в которой она отказала ему накануне.

– Я отдам тебе в любви все, что ты пожелаешь, – прошептала она едва слышно, – я буду любить тебя до последнего удара моего сердца, до последней капли крови, но я всегда буду говорить тебе правду! Ты можешь все требовать от меня, любовь моя, вплоть до страданий и самопожертвования, все… кроме лжи и подлости.

Огонь в камине угасал. В комнате становилось все прохладнее. Марианна поднялась, открыла ограждавшие кровать белые с золотом перила, босиком подбежала к камину и, помешав уголья, подбросила несколько поленьев. Затем стала ждать, когда пламя разгорится.

В зеркале отразился ее обнаженный торс, и она улыбнулась, подумав, что бы она сделала, если один из четырех^[9] спавших согласно этикету в прихожей человек посмел открыть дверь. В соседней комнатушке дремал верный Констан, всегда готовый ответить на зов, а величественный Рустан преграждал вход своим могучим телом.

Слегка нагнувшись, Марианна внимательно рассматривала новую женщину, в которую она превратилась. Быть возлюбленной Императора – это что-то значило! Служители, офицеры, так же как и главный церемониймейстер, будут относиться к ней с величайшей почтительностью во время ее краткого пребывания здесь. Пребывания, которое, может быть, будет единственным, так как новая императрица…