Проклятие королевы фей - Медейрос Тереза

Первое потрясение сменилось неукротимой яростью. Значит, этот дикарь считает себя достойным стать ее мужем? Однако не далее как прошлой ночью он шел на свидание к другой девице — собираясь на следующий день просить у графа руки его дочери! И что еще хуже, когда его дама сердца опоздала на встречу, грубиян решил насладиться прелестями Холли, изменив своей предполагаемой невесте не с кем иным, как с нею самой! Девушка нахмурилась, сбитая с толку этим парадоксом.

— Подойдите сюда, сэр, — повелительным тоном произнес граф де Шастл.

Вырвавшееся у Холли при этих словах восклицание заслужило свирепый взгляд отца, предупредивший девушку, что графу очень хочется прекратить весь этот маскарад, но он не осмеливается устраивать такой грандиозный скандал на глазах у всех собравшихся.

Незнакомец решительным шагом двинулся вперед, и толпа, боязливо взирая на пристегнутый к его бедру огромный меч, расступилась, освобождая ему дорогу. Следом за ним шел, по-видимому, оруженосец, щуплый и белокурый молодой человек.

— Ваше имя, сэр? — спросил граф де Шастл.

— Сэр Остин из Гавенмора.

При упоминании имени Гавенмор толпа снова забурлила. Холли быстро попыталась вспомнить, что она знает о нем, но обнаружила, что ей ничего не известно о дерзком валлийце с манерами медведя и непостоянным сердцем.

— Вы готовы восславить стихом мою дочь? — прозвучал вопрос ее отца.

Рыцарь смущенно опустил взгляд вниз, перевел его на закопченные балки под потолком, на стоптанные сапоги своего спутника — он был готов смотреть куда угодно, только не в глаза Холли. Она понимала, что не может винить его за это.

Наконец, глубоко вздохнув, рыцарь расправил плечи.

— Готов.

Нервная дрожь пробежала по спине Холли. От этого простого слова Гавенмора веяло мрачной безысходностью. Ее отец, махнув рукой, сказал:

— Можете начинать.

Перед тем как упасть в кресло, он бросил на дочь взгляд, недвусмысленно гласивший: «Надеюсь, девочка моя, ты удовлетворена».

Холли сплела руки, пытаясь скрыть внезапно охватившую их дрожь. Единственным ее утешением было то, что рыцарь, похоже, чувствовал себя еще хуже. Его спутник сунул ему в руку скомканный лист пергамента. Рыцарь искоса глянул на него, и по его заросшему лицу пробежала тень.

Хорошенько откашлявшись, он начал читать едва слышным голосом:

— Она наполняет мои сны, эта прекрасная дама…

Услышав прозвучавшие в толпе ехидные смешки, рыцарь, вскинув голову, снова взялся за рукоять меча. Холли, как и все присутствующие, затаила дыхание, ожидая, что рыцарь вот-вот выхватит меч из ножен и, обуянный неистовой яростью, пойдет в толпу рубить направо и налево. Но рука рыцаря, вздрогнув раз-другой, снова стиснула пергамент так, что побелели костяшки пальцев.

Его дальнейшая неуверенная речь была встречена почтительной тишиной.

Она наполняет мои сны, эта прекрасная дама. Я вижу ее г-г-гибкий стан и васильковые очи.

Рыцарь бросил на своего спутника полный муки взор, и даже Холли на мгновение стало жаль его. Белокурый оруженосец подбадривающе подмигнул, тем не менее старательно держась подальше от огромных смуглых ручищ.

Закрыв глаза, я опять вижу мою даму:

Ее белоснежное чело и вьющуюся…

Рыцарь несмело взглянул в сторону помоста. Холли оскалила натертые каштаном зубы, надеясь, что он сочтет это за кокетливую улыбку. Рыцарь рассеянно сунул руку под кольчугу, а взгляд его, точно прикованный, никак не мог оторваться от неровных клочков волос, украшающих голову девушки.

— …щетину, — закончил он.

Его спутник испуганно встрепенулся. На всех вдруг напал приступ кашля. Какой-то мужчина, облаченный во все черное, поспешно выскочил за дверь, и со двора донесся приглушенный смех.

— Прядь, — стиснув зубы, пробормотал Гавенмор.

Скомкав пергамент в кулаке, он застыл, словно превратившись в каменное изваяние.

Спасение пришло оттуда, откуда его никто не ждал. Граф де Шастл, вскочив с кресла, захлопал с таким воодушевлением, что у остальных собравшихся не было иного выбора, кроме как присоединиться, дабы не навлечь гнев хозяина.

Перекрывая нестройный хор неискренних возгласов одобрения, отец Холли воскликнул:

— Отличные стихи, сэр Остин Гавенмор! Итак, найдется ли среди вас человек, который дерзнет оспаривать первенство у такого мастера красноречия?

И снова на зал опустилась тишина, наполненная шарканьем ног и смущенным покашливанием. Рыцари переминались с ноги на ногу и бросали тоскливые взгляды в сторону двери.