Влюбленный повеса - Линдсей Джоанна

Поэтому Дэнни обратилась к незнакомке робко и почтительно:

— Добрый вечер, мэм…

От неожиданности девчонка вздрогнула.

— Ты что гуляешь в такой ливень, крошка?

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Чего?

— Так меня зовут — Крошкадэнни. Ее собеседница хмыкнула:

— Ну, положим, не совсем так… Ты что, живешь здесь?

— Кажется, нет.

— А мать твоя где?

— У меня ее нет, — пришлось признаться Дэнни.

— А другие? Ну, родичи? На бродяжку ты не похожа. С кем ты живешь?

— С мисс Джейн.

— А, вот оно что, — закивала незнакомка. — А она куда девалась?

Дэнни указала на ящик, и ее собеседница с сомнением нахмурилась, обошла вокруг ящика, наклонилась над ним, присмотрелась и заползла внутрь. Дэнни осталась снаружи — заглядывать в ящик ей больше не хотелось. Внутри пахло противнее, чем от мусора.

Незнакомая девочка вылезла из ящика, тяжело вздохнула и передернулась. Потом наклонилась к Дэнни и слабо улыбнулась:

— Бедняжка… Больше у тебя никого нет?

— Она была со мной, когда я очнулась. Нас обеих кто-то избил. Мисс Джейн сказала, что меня ударили по голове и у меня отшибло память, но потом она вернется. А после мы прятались, чтобы тот человек нас не нашел…

— Что же теперь нам с тобой делать? Возьму-ка я тебя с собой — у нас не дом, просто много детей, есть и старшие. Живем, как умеем. Все мы зарабатываем себе на хлеб, даже такие малыши, как ты. Мальчишки чистят карманы, да и девчонки тоже, пока не подрастут и не начнут заколачивать монету, лежа на спине. Вот и мне скоро придется, если мерзавец Даггер не отстанет…

Последние слова прозвучали с таким отвращением, что Дэнни робко спросила:

— А это плохая работа?

— Хуже некуда, детка, и пикнуть не успеешь, как подхватишь какую-нибудь заразу и сыграешь в ящик. А Даггеру-то что? Ему лишь бы зашибить деньгу…

— Такая работа мне не нужна. Спасибо, я лучше останусь здесь.

— Даже не… — начала незнакомка и вдруг осеклась. — Слушай, что я придумала! Эх, жаль, сама не дотумкала раньше, но откуда же мне было знать? Мне-то уже поздно, а вот тебе в самый раз. Мы скажем им, что ты мальчишка.

— Но я же девочка.

— Само собой, крошка, а мы найдем тебе штаны, отрежем волосы… — Девчонка хихикнула. — Никто ничего и не заметит. Увидят, что на тебе штаны, и примут за мальчишку. Как в игре, понимаешь? Будет смешно, вот увидишь. А подрастешь — сама решишь, чем заняться, и никто тебе не скажет, что раз ты девчонка, у тебя одна дорога. Ну как, годится? Хочешь попробовать?

— В такие игры я никогда не играла, но я попробую научиться, мэм.

Собеседница Дэнни закатила глаза.

— Дэнни, ты что, не умеешь говорить по-людски? Дэнни хотела было ответить: «Извините, не умею», но смутилась и молча покачала головой.

— Тогда лучше молчи, пока не заговоришь, как я. А то тебя мигом раскусят. Не трусь, я тебя всему научу.

— А когда мисс Джейн поправится, она будет жить с нами?

Незнакомка вздохнула:

— Она умерла. Вся была в крови. Я накрыла ее шалью… ну-ну, не плачь. Теперь у тебя есть я.

Глава 1

Джереми Мэлори и прежде случалось бывать в тавернах, пользующихся дурной славой, но в такую он попал впервые. Поскольку таверна стояла на самой границе лондонских трущоб, неудивительно, что ее наводняли воры и головорезы, проститутки и банды беспризорников — несомненно, следующее поколение преступников, какими кишел большой город.

Обследовать сами трущобы Джереми не решался. Отважившись на такой шаг, следовало прежде попрощаться с родными и предупредить, что его, возможно, видят в последний раз. Но в эту таверну, больше похожую на воровской притон, ничего не подозревающие добропорядочные горожане заходили без опасений — заказывали кружку-другую, обнаруживали, что кто-то обчистил их карманы, а если по глупости оставались здесь ночевать, то лишались не только кошелька, но и всей одежды и прочего имущества.

За комнату Джереми уже заплатил. Мало того, он буквально сорил деньгами — угостил всех посетителей таверны, распорядился, чтобы музыканты играли не умолкая. Он рассчитал, что рано или поздно здесь его ограбят. Потому и явился сюда в сопровождении друга Перси — ловить вора.

Невероятно, но в кои-то веки Перси Олден держал рот па замке. Непривычное молчание болтливого и к тому же легкомысленного Перси можно было приписать лишь нервозности. А объяснить нервозность не составляло труда: если Джереми чувствовал себя в таверне как дома, поскольку именно в такой обстановке родился и вырос, пока в шестнадцать лет его не разыскал отец, Перси с рождения принадлежал к избранному обществу.