Магия Калипсо - Коултер Кэтрин

— Лайонел теперь к тебе и близко не подойдет, Шарлотта. — Дэнси слишком устал от этого опостылевшего и несуразного брака, чтобы злиться. Из-за женщины он потерял друга, а она оказалась не такой, какой он себе ее представлял. Боже, какого же он свалял дурака!

— Вот увидишь, — заявила она и зевнула ему в лицо.

— Скучно с тобой, милая женушка. Пойду-ка я завтра в театр. Неделю назад я видел там прелестное создание. Я думаю, она мне подойдет.

— Если ты говоришь о пышнотелой милашке Лоис Брэден, то забудь о ней, ты опоздал.

Он действительно думал о восхитительной Лоис, и то, что жена знала ее, заставило его насторожиться.

— Откуда ты ее знаешь?

— Милый Дэнси, вы, мужчины, такие наивные. Мне больно говорить тебе об этом, но сейчас ее опекает Лайонел.

У Дэнси перехватило дух, но не от злости на Лайонела

— Тогда, может, у Лоис есть сестра, — предположил он.

— Они все в некотором роде сестры, не так ли? Дешевые потаскушки, которые…

Он расхохотался.

— Зато ты просто бесценна, не так ли, Шарлотта?

— Замолчи, свинья!

— Вчера вечером я потерял пятьсот фунтов. Тебе стоит серьезно подумать о любовнике, ведь он должен будет оплачивать твои услуги, поможет со счетами за туалеты и так далее.

Шарлотта, у которой на какое-то время язык присох к гортани, выскользнула из постели и схватила халат.

— Зачем так беспокоиться, дорогая? Я уже видел все, что ты можешь предложить.

— То же самое могу сказать о тебе, Дэнси! Как я не рассмотрела тебя получше, прежде чем лечь с тобой в постель?!

— Ты даже не представляешь, насколько наши мнения сходятся!

Глава 5

— Диана, вы слышите меня?

— Слышу.

— Пожалуйста, выйдите, мне нужно поговорить с Люцией наедине.

— Почему наедине? — спросила Диана, вспыхнув, как порох.

— Пойдите в парк и поиграйте там с детишками, Диана.

— Дорогая, — произнесла Люция, не сводя глаз с Лайонела, — действительно, пойдите с Джемисоном в парк.

Уходить Диане не хотелось, но выбора не было — они оба против нее. На прощание она хмуро посмотрела на Лайонела и вышла из гостиной.

— Теперь, мой мальчик, говори.

— Я получил крайне неприятное известие, — ответил он. — Сегодня утром ко мне приходил стряпчий Мэнверс. Он сообщил о смерти моего двоюродного деда Оливера Менденхолла, а я, как вам известно, являюсь его наследником. Ему принадлежала сахарная плантация на Тортоле, и теперь я обладатель не только запасов сахара, рома и черной патоки, но еще и сотни рабов. Старик даже в завещании назвал меня щенком Эштоном. Вы рассказывали мне, Люция, о наших с ним родственных связях, но я не уверен, что у него нет более близких родственников.

— А если они есть?

— Я бы передал им все сокровища. Подумайте только, Люция, — рабы, сотня бедняг. Проклятие, я не хочу иметь ничего общего с этим! Что же мне делать?

— Он сам решил, что его наследником являешься ты, мой мальчик, так же, как и моим. Я хочу тебе напомнить, что, даже если и есть более близкие родственники, ты должен выполнить свой долг. Ты не имеешь права перекладывать ответственность на других. Твой долг — выполнить последнюю волю двоюродного деда.

— Выполняя его последнюю волю — как сказал Мэнверс после выпитого им бренди, с помощью которого он перестал сыпать путаными юридическими формулировками, — я должен поехать на плантацию, осмотреть ее и затем решить, полагаясь на сведения из первых рук, что с ней делать.

— Это очень разумно.

«Нехорошо с моей стороны пользоваться кончиной бедного Оливера», — подумала Люция. Но если исходить из планов, построенных ею, это событие произошло как нельзя вовремя. К тому же бедный Оливер был очень стар, старше ее на целых десять лет. Теперь дорогому Лайонелу придется сопровождать свою кузину в Вест-Индию.

— До моего приезда за плантацией будет присматривать управляющий Эдвард Бимес. Мэнверс намекал, что этот управляющий — мошенник. Я сомневаюсь в справедливости его слов, ведь у него не было времени навести справки.

У Люции едва не сорвалось с языка, что этот Мэнверс, судя по всему, хитрец. Стряпчий, видимо, заметил нерешительность Лайонела и сумел найти нужный подход, несмотря на выпитое бренди.

— Думаю, там с рабами очень плохо обращаются, — сказала Люция, подливая масла в огонь.

— Это было бы неразумно! Как можно плохо обращаться с теми, от кого зависит твой капитал?