Сложности любви - Картленд Барбара

– Алексия рассказала мне, мадам, какое участие и доброту вы к нам проявили! – восторженно воскликнула Летти. – Вы так великодушны, мадам! Мне все кажется, что я вижу чудесный сон, но скоро проснусь и окажусь у нас дома, в Бедфордшире, где за окнами открывается унылый, пустынный пейзаж и нет ни одного деревца, чтобы хоть как-то скрасить это однообразие.

Маркиза улыбнулась.

– Ну что же, в Лондоне вам не придется скучать от однообразия, – ласково проговорила она. – Мне рассказывали о вашей красоте. Теперь я сама вижу, что все были удивительно правдивы и нисколько не преувеличили.

– Благодарю вас, мадам, – скромно ответила Летти.

Она не покраснела и не казалась смущенной комплиментом – ведь она так много их слышала. И Алексия подумала, что все эти восторги стали для сестры совершенно естественным, вполне обычным явлением.

В комнату вошел маркиз. Летти обернулась, чтобы взглянуть на него, и растерялась. Если и раньше он казался ей элегантным, то сейчас, одетый во фрак, он выглядел просто роскошно: на шее маркиза затейливым образом был завязан белый галстук (светские щеголи, что пытались подражать ему, были в отчаянии от постигшей их неудачи – повторить такой узел оказалось никому не под силу); единственная драгоценность – великолепная, абсолютно черная жемчужина – украшала тонкую, дорогую рубашку; костюм сидел на нем безукоризненно. Надо сказать, что светские модники того времени на все вечерние мероприятия обычно надевали плотно облегающие брюки. А маркиз, зная, что матери так больше нравится, надел сегодня атласные бриджи и черные шелковые чулки – так было принято в дни ее молодости.

Несколько мгновений Летти смотрела на Хилтона широко открытыми глазами, потом радостно воскликнула:

– Вы так прекрасны! Вот таким должен быть настоящий принц! А ваше лицо, вычеканенное на монетах, смотрелось бы изумительно.

Девушка говорила с наивной детской непосредственностью, и ее слова развеяли легкое облачко недовольства, что таилось в глазах маркиза.

– Приятно слышать такие слова от гостей, – любезно ответил он.

Хоть и немного поздно, Летти вспомнила про вежливость и поклонилась маркизу.

– Алексия говорит, что вам не очень приятно наше присутствие здесь, и я должна признаться вам, что нас это очень печалит и беспокоит. Мы ничем вас не потревожим и будем вести себя достойно, обещаю вам.

Маркиза взглянула на сына и с улыбкой промолвила:

– Ты не слишком гостеприимен, Хилтон.

– Что ты, мама, – ответил он, целуя ей руку, – ты же знаешь, я просто волнуюсь за тебя.

– И еще за собственный покой и уют, не так ли? – добавила маркиза. – Ну что ж, как говорит прислуга, постараемся во всем тебе угодить.

– Ты всегда так и делала, – ласково ответил маркиз.

– Раз ты сейчас в таком отличном настроении, – улыбнулась маркиза, – то я, пожалуй, сообщу тебе, что завтра мы все вместе отправимся по магазинам за покупками.

При слове «покупки» Летти насторожилась, словно пес, почуявший возможную добычу. Однако Алексия бросила на нее быстрый сердитый взгляд, который не остался незамеченным маркизом и его матерью.

– Это очень любезно с вашей стороны, мадам, но у нас с Летти все есть, – сказала Алексия и подумала, что маркиз довольно пренебрежительно смотрит на ее скромное вечернее платье, которое она сама сшила из светлого муслина.

– Позвольте мне объяснить вам одну вещь, – заговорила маркиза, – я намерена получить максимум удовольствий и впечатлений от самой захватывающей и волнующей поры лондонского сезона. А значит, и у нас должны быть самые лучшие и самые необычные наряды. – Она вновь улыбнулась сыну и продолжила: – Ты, дорогой, еще слишком молод и не помнишь, наверное, что до войны меня называли самой нарядной и изысканно одетой дамой в Лондоне. И я просто не перенесу, если теперь обо мне станут говорить в прошедшем времени, употребляя слово «была».

– Вот уж такому никогда не бывать, мама! – ответил маркиз. Он понял, к чему ведется этот разговор.

– Коли мы будем все вместе появляться в обществе, – закончила свою мысль маркиза, – нужно придать нашей команде внушительный вид, чтобы ни одна из соперниц и конкуренток не смела даже усомниться в серьезности наших намерений.

В комнате воцарилось молчание, потом раздался тихий голосок Алексии:

– Простите, мадам… мне кажется…

– Нет, нет, я передумала, давайте сделаем так, – быстро прервала ее маркиза. – О наших нарядах позабочусь я, это будет моей помощью, а вот бал в Осминтон-Хаусе должен устроить Хилтон. – И она вопросительно посмотрела на сына.