Шестая жена - Холт Виктория

Она подчинилась и посмотрела ему в лицо, отметив про себя злой маленький рот, мешковатые щеки, которые когда-то были румяными, а теперь стали багровыми; увидела вздувшиеся на висках вены и глаза, в которых сквозила проницательность и нежелание смотреть правде в глаза. Она прочитала на этом лице смесь чувственности и строгости; она разглядела лицемерие и стремление воспринимать себя только таким, каким ему хотелось себя видеть. Здесь, на этом лице, отражались свойства, лежавшие в самой основе его натуры и сделавшие его тем, кем он был — человеком, способным послать тысячи людей на смерть, убийцей, считавшим себя святым. И она пришла в ужас, ибо прекрасно понимала, что он приглашал ее занять место, от которого было совсем недалеко до эшафота. Впрочем, разве он ее приглашал? Если бы это было так! Он повелевал.

— Ну вот, — продолжал король. — Теперь ты видишь, что я говорю искренне. Не бойся, Кейт. Не отодвигайся от меня. «Пусть бы, — сказал я, — таких женщин в нашем королевстве было побольше. И пусть бы Бог наградил меня такой женой, как у Латимера». О, Кейт, ведь ты была женой другого. — Он понизил голос до шепота, и его маленький рот сделался еще меньше, еще напряженнее, еще суровее. — И хотя я король этой страны и могу сорвать любой цветок, какой захочу, я сказал себе: чужая жена — это чужая жена. — Жесткая линия королевского рта смягчилась; проницательные глаза медленно прошлись по ее телу — от выреза бархатного платья до самых ног. Моралист уступил место похотливому мужчине. — Ну что ж, Кейт, Латимер теперь мертв.

— Ваше величество, он умер совсем недавно.

— Достаточно давно, чтобы такая женщина, как ты, перестала его оплакивать. Ты слишком хороша, чтобы тратить на это свои лучшие годы. Время не ждет, Кейт. Разве ты успеешь родить своему мужу пятерых сыновей, которых он от тебя ждет, если будешь проводить ночи, оплакивая мертвого мужа, которого уже не вернуть?

«О Боже, помоги мне! — взмолилась про себя Кейт. — Он заговорил о сыновьях! Так, наверное, он говорил и с королевой Екатериной, и с Анной Болейн, и с Джейн Сеймур. И со всеми его ждали неудачи. Две девочки и один болезненный мальчик — вот все, что ему досталось, несмотря на все его усилия».

И с ней начинается та же история.

«Сын! Сын! Мне нужен сын. И если ты не сможешь родить мне сына, то всегда найдется топор или меч, чтобы избавиться от тебя и освободить место для той, которая подарит мне сыновей».

— Ты растерялась, — услышала она мягкий голос короля. — Честь слишком велика для тебя. Ты чересчур скромна, Кейт.

— Милорд... милорд... — в отчаянии начала она. — Я не понимаю...

— Ты совсем себя не ценишь, дорогая. Ты была женой двух стариков — да, они имели некоторое положение, но всячески демонстрировали тебе, что ты им не ровня.

Она с тоской подумала о них. Добрый лорд Боро, мягкий лорд Латимер. Они были стары, но никогда не смотрели на нее так, как сейчас смотрел король; они не вызывали у нее острого, до тошноты, отвращения. А она так мечтала снова выйти замуж — за человека, которого любила! Катарина не осмеливалась даже думать о нем сейчас — она боялась, что не удержится и крикнет королю: «Я люблю Томаса Сеймура!»

Король умел быть таким коварным, таким жестоким. И стоит ей только произнести эти слова, как не только она, но и Томас немедленно окажутся в Тауэре. Ведь женщине, которую выбрал себе в жены король, очень легко стать изменницей.

— Ты слишком скромна, — шептал король, — и не осмеливаешься принять присужденный тебе приз. Не пугайся, Кейт. Послушай, что твой господин, твой король, говорит тебе. Я уже давно распростился со своей юностью. О, юность! Знаешь ли ты, Кейт, что молодым человеком я мог проохотиться весь день напролет, загнать шесть лошадей и остаться таким же свежим, как и утром? Но потом, после этого проклятого падения, на моей ноге появились язвы... и, хотя я применял все известные в христианском мире способы лечения, ничто мне не помогло. Я был тогда королем среди людей, Кейт. И если бы Бог не избрал меня на царство, то они сами указали бы на меня и сказали: «Вот идет король!»

— Я в этом не сомневаюсь, милорд.

— Ты в этом не сомневаешься! Ты не сомневаешься! Это хорошо, Кейт. Но если бы ты знала, как сильно страдал твой суверен, то поспешила бы утешить его...

— Я не осмеливалась и предположить...

— Я даю тебе на это мое разрешение. Подумай о больной ноге короля, Кейт, и поплачь о нем.

— Плакать о вашем величестве — о славном и целиком короле?!