Мадонна с лилиями - Картленд Барбара

Маркиз был так доволен сговорчивостью принца, что бессознательно бросил восхищенный взгляд на картину Лохнера.

— Честно говоря, — . поспешно добавил Его Высочество, — я предпочел бы, чтобы вы взяли Ван Дейка, тем более что ее еще не успели повесить на стену.

Маркиз постарался скрыть свое разочарование.

— Ван Дейк так Ван Дейк, Ваше Высочество, — произнес он учтиво. — Надеюсь, что смогу вернуть ее вам в целости и сохранности, и очень скоро.

— Но не раньше чем разгадаете загадку, — напомнил принц.

— Разумеется, — сказал маркиз.

— Вы обедаете у меня?

Принц задал этот вопрос, не сомневаясь, что ответ будет отрицательным. Каково же было его удивление, когда маркиз произнес:

— Я был бы в восторге, Ваше Высочество.

Принц лукаво взглянул на друга.

— Вы сегодня поразительно сговорчивы! Интуиция подсказывает мне — хотя я, возможно, и ошибаюсь, — что вчерашний вечер был не слишком удачным.

Фейн рассмеялся.

— Вы слишком проницательны, Ваше Высочество.

Принц сочувственно погладил его по руке.

— Всем нам порой приходится разочаровываться, мой друг, — произнес он в утешение.

— Совершенно верно, Ваше Высочество, — кивнул головой маркиз.

Он ограничился лишь этим кратким замечанием, хотя знал, что принц с удовольствием выслушал бы пикантные подробности. Однако Фейн уже давно взял за правило не распространяться о женщинах, которых он одаривал своими милостями. Не собирался он отступать от этого правила и в данном случае.

Надо признаться, что принц был прав, полагая, что вчерашний вечер не увенчался успехом.

Маркиз ожидал, что леди Эбботт будет так же соблазнительна, как ее платье, которое он видел на вечере в Девоншир-хауз.

К сожалению, то, что происходило между ними, носило на себе отпечаток такой глубокой рутины, что не успел маркиз пробыть и нескольких минут в доме леди Эбботт, как почувствовал, что его охватывает столь ненавистная ему скука.

Слуги, предупрежденные о его приезде, уже ждали в холле. Поднимаясь по широкой лестнице на второй этаж, маркиз мог заранее описать то, что его там ожидает, — полумрак, будуар, полный цветов, и хозяйка в прозрачном соблазнительном неглиже.

— Надеюсь, вы не возражаете, маркиз, если мы пообедаем здесь, — томно произнесла леди Эбботт. — Я чувствую себя немного усталой и хотела бы обойтись без церемоний.

Однако быстрый взгляд раскосых зеленых глаз, брошенный леди Эбботт на маркиза из-под темных ресниц, разительно контрастировал с ее словами. Было слишком очевидно, чего она ожидает от сегодняшнего вечера.

«Словно надоевшая пьеса», — подумал маркиз сердито. Ему приходилось играть в подобных представлениях бессчетное количество раз, и потому он знал свою роль назубок.

Даже блюда и вина, подаваемые бесшумными слугами, вызывали скуку. Когда они с леди Эбботт наконец остались одни и над столом повисла многозначительная тишина, маркиз почувствовал непреодолимое искушение поблагодарить хозяйку за гостеприимство и откланяться.

Удержало его от такого шага лишь то, что он прекрасно понимал, что за этим последует — неминуемая сцена, полная упреков, обид, а возможно, даже слез, а уж этого он точно не вынесет.

Вместо этого маркиз сыграл до конца отведенную ему роль и отбыл восвояси, проклиная себя за то, что имел непростительную глупость ожидать чего-то иного.

— У меня несомненная склонность к подделкам, — с горькой самоиронией проговорил маркиз, пока карета везла его на Беркли-сквер.

Его мысли снова возвратились к Сирилле. Только она одна была виновата в том, что вечер в обществе леди Эбботт показался ему таким банальным, а уловки соблазнительной хозяйки — такими очевидными.

Лежа в постели, маркиз все время вызывал образ этой девушки, ее изящное лицо, огромные лучистые глаза, выражение чистоты и одухотворенности, которое он до сих пор ни разу не встречал ни у одной женщины.

Ему хотелось, чтобы время пролетело как можно скорее и настала пора вернуться в Айлингтон, чтобы снова увидеть Сириллу. Но наносить визит в половине восьмого утра было бы, по меньшей мере, странно, и маркиз решил пока отправиться на верховую прогулку.

Вскочив в седло, он направился в парк.

Свежесть утреннего воздуха и легкая дымка, висевшая над озером Серпентайн, невольно напомнили ему о Сирилле.

Она была такой же юной, как это утро, такой же свежей, как нарциссы, золотистые предвестники весны, скромно выглядывавшие из травы.