Любовь контрабандиста - Картленд Барбара

— Позвольте мне… — начал было лорд Чард с внезапной настойчивостью в голосе, но тут его перебил резкий возглас Хьюго:

— Вы идете, Чард? Моя лошадь слишком горяча, и ее чертовски трудно удержать.

Он как раз сворачивал на широкую подъездную аллею, гнедой конь под ним отчаянно брыкался и становился на дыбы.

— Да, я сейчас иду, — бросил лорд Чард на ходу, и его последняя фраза так и осталась незаконченной.

Леона застыла в недоумении. О чем он собирался просить ее? У нее создалось ощущение, что то, что он собирался сказать, имело гораздо большую важность, чем простое предложение присоединиться к ним. Впрочем, так или иначе, теперь об этом можно было лишь догадываться.

Девушка украдкой наблюдала, как он с поразительной ловкостью и изяществом вскочил в седло и умелой рукой осадил своего вороного жеребца. Леона с ранних лет ездила верхом и поэтому не только превосходно разбиралась в чистопородных лошадях, но и с первого взгляда умела распознать прирожденного наездника.

Хьюго мастерски держался в седле, но лорд Чард был поистине неподражаем. Со стороны казалось, что лошадь и всадник составляли единое целое, и, когда трое мужчин ускакали, помахав ей на прощание шляпами, она краешком глаза продолжала следить за лордом Чардом, пока тот не исчез из вида. Затем с едва заметным вздохом она вернулась в дом.

Старому Брэмуэллу необходимо было посоветоваться с нею относительно приготовлений к обеду, а миссис Берне немедленно обрушилась на нее с жалобами на то, что доставленные с утра цыплята оказались слишком жесткими.

— Этот проклятый птичник не мог зарезать для нас цыплят пожирнее! — возмущалась она. — Вечно он подсовывает нам одну кожу да кости. Чтоб они у него в глотке застряли! Если хотите знать, мисс Леона, у него только море на уме, да еще этот его бездельник-братец, который то вдруг объявится, то снова пропадает неизвестно где, и так уже целый год, а то и больше!

Леона прекрасно понимала, что имела в виду миссис Берне. Она не знала, что у птичника Фэрли был брат, который работал на Лью Куэйла. «Кого еще опутал своей сетью этот чудовищный паук?»— спрашивала она себя в отчаянии.

— Я поговорю с Фэрли, — заверила ее Леона. — В следующий раз он должен резать откормленных птиц. Но вы хорошенько полейте их жиром и добавьте побольше вина в соус — жаркое приобретет совсем другой вкус.

— А как насчет мяса, мисс? — осведомилась миссис Берне. — Мясник отказывается оставлять для нас самые лакомые куски, пока ему не заплатят.

— Но ведь мы же совсем недавно с ним расплатились! — протестующе воскликнула Леона.

— Я знаю, мисс, но тот счет был за продукты, которые мы брали у него в долг почитай что три года подряд. Больше он не станет отпускать нам так долго в кредит. Конечно, иначе как бесстыдством это не назовешь, но он божится, что не может позволить себе ждать своих денег.

— Сегодня же вечером я сообщу об этом сэру Хьюго, — пообещала Леона.

— Но тогда будет уже слишком поздно готовить обед, мисс! — произнесла миссис Берне с выражением полнейшей безнадежности. — Что, по-вашему, я должна подавать на стол, когда в горшке у меня хоть шаром покати?

— Я посмотрю, чем могу помочь, — успокоила ее Леона.

Девушка покинула кухню и поднялась наверх. Как ей хорошо было известно, Хьюго имел привычку швырять любые золотые и серебряные монеты, какие только находил у себя в кармане, в выдвижной ящик своего туалетного столика. Сам он даже не подозревал, как часто ей приходилось прибегать к содержимому его ящика. Он неизменно забывал всю мелочь дома, когда уезжал в Лондон, увозя с собою в карманах порою небольшое состояние, чтобы поставить его на кон в азартной игре, но зато готов был буквально трястись над каждым пенни, которое она выпрашивала у него на содержание замка.

Ей всегда стоило большого труда уговорить брата дать ей хотя бы самую малость на ведение хозяйства, и с тех пор, как он возвратился из Франции, между ними на этой почве постоянно происходили стычки. По-видимому, он считал, что деньги, полученные от контрабанды, всецело принадлежали ему и он вправе делать с ними все, что угодно.

Конечно, размышляла Леона, ей тогда и в голову не приходило, что Хьюго был должен Лью Куэйлу такую огромную сумму. Она полагала, что он просто получал свою долю наличными от каждой проданной партии товара, как в большей или меньшей степени и все остальные. Хьюго никогда не посвящал ее в подробности дела, и сейчас она испытывала невольный ужас, едва представив себе, как далеко завело его тщеславие и каких затрат стоило ему приобретение новой яхты.