Любовь, только любовь - Бенцони Жюльетта

– Смутьяны! – проворчал он. – Презренные безумцы, пожелавшие похитить колдунью, ведь так? К чему мы придем, если оборванцы захотят иметь свое мнение?..

Он, казалось, был очень недоволен тем, что он считал простым инцидентом. Взгляд его был лишен всякого интереса. Он начал грызть ноготь на левом мизинце, потом сплюнул. Потухший взгляд прелата вдруг оживился. В нем мелькнул огонек удивления и недоверчивого изумления. Он встал со своего кресла, тяжело спустился по ступенькам, подошел к Катрин, смотревшей на него свысока… Тыльной стороной своей жирной руки он сбросил с головы молодой женщины чепец, и золотистые волосы рассыпались по ее плечам. Недобрая улыбка сморщила его лицо.

– Мне кажется, я однажды пообещал всегда помнить о вас, мадам Катрин, но, клянусь всеми святыми, никогда не думал, что смогу это доказать при таких обстоятельствах. Я уже наслышан о ваших подвигах, как и все в Бургундии, но я не знал, как сложилась ваша жизнь. Мы устраиваем заговор, так я понял? Мы интересуемся этой проклятой колдуньей, которая не стоит и вязанки хвороста, на которой ее сожгут… Правда, потаскухи всегда хорошо понимают друг друга и симпатизируют…

Арно резко оборвал его на полуслове:

– Оставь ее в покое, преподобная свинья! Ей всего лишь стало плохо от твоих издевательств над другой женщиной. Ты ведь предпочитаешь иметь дело с такими противниками, но займись-ка лучше мной. Я того стою.

Кошон повернулся в его сторону и внимательнее на него посмотрел. Но в комнату со сводчатым потолком проникало очень мало света через небольшое оконце. Прелат подошел к камину, в котором только что зажгли огонь, чтобы просушить влажные стены, схватил горящую головню и поднес ее к лицу молодого человека.

– Кто же ты? – спросил он с любопытством. – Твое лицо мне знакомо… Но где же я тебя видел?

– Подумай! – насмешливо ответил Арно. – И вбей в свою башку, что здесь единственный твой противник – это я! Эта женщина не имеет никакого отношения к этой истории…

Поняв, что Арно старается ее выгородить, Катрин запротестовала. Что бы ни случилось, она хотела разделить с ним его судьбу!

– Благодарю вас за ваше благородство, но я отказываюсь от него. Если вы виновны, тогда я виновна тоже…

– Глупости! – закричал взбешенный Арно. – Я действовал один!

Епископ с неуверенностью смотрел то на одного, то на другого пленника. Он чуял тайну и пытался проникнуть в нее.

– Палач вас примирит! – сказал он и хрипло засмеялся. – Но если вы мне назовете ваше имя, может быть, мне все станет яснее. Вы, как и мадам де Бразен, перебежчик из Бургундии?

Неописуемое презрение исказило лицо Арно.

– Я? Бургундец? Ты меня оскорбляешь, епископ! Я уже ничего больше не потеряю, назвав себя. По крайней мере ты поймешь, что у меня нет ничего общего с этой сумасшедшей. Меня зовут Арно де Монсальви, я военачальник короля Карла! И она бургундка… Ее родичи во времена Кабоша убили моего брата. И ты хочешь, чтобы я с ней был связан чем бы то ни было? Ты сошел с ума, епископ, если можешь так думать…

Слезы ручьем полились из глаз Катрин. Конечно, Арно хотел лишь спасти ее, но пренебрежение, которое он ей выказывал, было невыносимым. В отчаянии она закричала:

– Так ты меня и теперь отталкиваешь? Почему ты не хочешь, чтобы я умерла вместе с тобой? Скажи, почему?

Она протягивала к нему закованные в цепи руки, готовая валяться у него в ногах за одно лишь менее грубое слово. Она ничего больше не видела перед собой, даже ненавистного прелата, слушавшего ее, кроме этого единственного человека, которого она страстно любила и который отвергал ее в свой смертный час. Оцепеневший, со стиснутыми зубами, Арно смотрел прямо перед собой, боясь расчувствоваться.

– Покончим с этим, епископ! Прикажи, чтобы ее отпустили. Я расскажу все, что я сделал против тебя.

Но Пьер Кошон разразился хохотом и в порыве этого желчного смеха снова плюхнулся в свое кресло. Он продолжал смеяться на глазах двух ошеломленных людей, широко открыв рот, в котором осталось лишь несколько испорченных зубов. Он успокоился, икнув, провел языком по сухим губам, похожий на жирного кота, готового проглотить мышь. Злобный огонек зажегся в глазах епископа, когда он снова подошел к арестованным. Он схватил Арно за ворот своей жирной рукой.

– Монсальви! Хм! Брат юного Мишеля, так мне кажется? И ты полагаешь, что я поверю твоим сказкам? Ты что, меня за дурака принимаешь? Или думаешь, что я ничего не помню? Отпустить ее? Твою сообщницу? При том, что мне известно лучше, чем кому-либо, насколько она и ее родные преданы твоей семье?