Возвращение герцога - Картленд Барбара

«Должно быть, Дэвид был таким же негодяем, как его отец», — раздраженно подумал герцог и зашагал прочь.

Когда подошло время ужина, он подумал, будет ли Айлин снова умолять его пощадить Дом и имение.

Тогда у него был бы повод подробно объяснить, почему он так жаждет отомстить и почему его месть справедлива.

Пока Сингх помогал ему переодеться к ужину, герцог был необычайно молчалив, размышляя над тем, как он будет говорить с девушкой.

Он должен заставить ее понять, что оскорбительное отношение родителей Айлин к его отцу может быть искуплено, если не кровью, то уничтожением имения.

Спустившись вниз, и не обнаружив никого, герцог впервые задумался, не оскорбил ли он девушку настолько, что она отказалась разделить с ним трапезу.

— Ужин готовый, мастер! — объявил Сингх от дверей.

— Где мисс Эшли? — спросил герцог. — Вернее леди Айлин.

— Горничная говорить, леди-саиб не вернуться.

— Не вернулась? — переспросил герцог. — А куда она ушла?

— Ездить на лошади, мастер.

Этого можно было ожидать. Герцог заметил, что она привязана к Пегасу почти как к человеку.

Да, она великолепно держалась в седле, но было здесь нечто еще, подобное тому, что герцог наблюдал лишь на Востоке, где люди умеют общаться с животными каким-то сверхъестественным образом.

Шеридан представил, как Айлин с ужасом пересказывает Пегасу его угрозы.

И, как ни странно, герцог был почти убежден в том, что Пегас ее понимает.

Он ужинал в одиночестве, раздраженный невозможностью продолжить словесную дуэль с Айлин.

Вспоминая странное выражение ее золотистых глаз, Шеридан начинал понимать, что они сверкали ненавистью, и мысль, что его может ненавидеть женщина, чрезвычайно озадачивала герцога.

Последние несколько лет у него не было времени общаться с женщинами, но любая из тех, кого он удостаивал своим вниманием, с готовностью бросалась в его объятия, что весьма ему льстило.

Однако его романы длились недолго, ибо Шеридан находил свою работу более интересной.

Даже в те немногие часы, когда им удавалось воспламенить его, он не переставал цинично размышлять, что пламя любви скоро потухнет и не может сравниться с тем удовлетворением, которое доставляла ему работа.

Когда ужин подошел к концу (миссис Берд, к счастью, не поняла, что герцог на этот раз не уделил должного внимания ее кулинарному мастерству), он, не спеша, вернулся в кабинет.

Айлин все не было, и Шеридан, невольно оценив вазы с цветами, отметил, что девушка внесла свой вклад в сохранение накопленных в Доме сокровищ.

Кроме портретов предков, здесь были миниатюры семьи Бери, в том числе и довольно ценные, которые висели по обеим сторонам камина.

На самом камине стояли изящные вазы севрского фарфора.

Золотая чернильница была изготовлена искусным мастером во времена правления Карла Второго, а каминные часы, со стрелками, усыпанными драгоценными камнями, вероятно, прибыли из самого Версаля.

Эта красота была обречена!

Шеридан выходил из себя: именно тогда, когда он намеревался заставить Айлин понять, что он не отступит от своего решения, рядом с ним не было ни души.

С раздражением он опустился в одно из больших кожаных кресел и враждебно уставился на портрет второго герцога.

— Да! Ты герой! — язвительно усмехнулся он. — Но ни один из Бери никогда не забудет меня!

Он предпочел бы сказать это живому Бери и даже подумал, не собрать ли ему их всех здесь, прежде чем навеки похоронить имение?

Он бы высказал им все, что думает о них, и насладился бы зрелищем их слез и унижения.

Но тут же герцог понял, что без помощи Айлин ему не собрать вместе всех Бери.

— Черт побери эту девчонку! — произнес он вслух. — Почему она исчезла в тот момент, когда нужна мне?

Уже стемнело, и герцог решил, что Айлин, вернувшись с прогулки, сразу ушла в свою комнату, чтобы не попасться ему на глаза.

Он собрался было послать за ней Сингха или горничную, если та окажется поблизости, но вовремя сообразил, что, если Айлин откажется прийти, — а это весьма вероятно, — он будет выглядеть глупо.

Поэтому Шеридан так и сидел в одиночестве, почти физически ощущая, что предки смотрят на него с той же ненавистью, какую испытывал к ним он.

Только к полуночи, почувствовав немоту во всем теле и легкий озноб, герцог встал с кресла, задул свечи, медленно прошел через холл и поднялся наверх к себе в спальню.

В доме было тихо. Шеридан сказал Сингху, чтобы тот не ждал его. Его слуга и так устал за день, помогая супругам Берд.