Шипы и розы (Шепот роз) - Медейрос Тереза

Девушке показалось, что, прежде чем начать говорить, отец мельком взглянул на нее. А затем зал заполнил знакомый раскатистый голос. Дугал невольно почти в точности повторил слова дочери, сказанные двенадцать лет назад:

— Добро пожаловать в замок Камеронов, Морган Макдоннелл.

Глава клана Камеронов произнес приветствие так, словно его гость не провел целую неделю за решеткой в подземелье под этим самым залом. Последовала томительная пауза, прерванная общим вздохом облегчения, когда Морган коротким кивком дал понять, что принимает приглашение. Брайан и Алекс поднялись с мест, дабы сопровождать белокурого великана к помосту. «Или взять под стражу?» — промелькнуло в голове Сабрины, которая не могла не заметить, что ее братья кажутся карликами рядом с Морганом. Проходя мимо ее скамьи, он мазнул по лицу девушки невидящим взглядом, будто они даже не были знакомы.

Сабрина не обиделась, ее занимало иное. Видимо, Моргана будут судить за грубое обращение с дочерью хозяина замка. В таком случае может ли она промолчать и не сказать ни слова», в его защиту? Если ее отцу станут известны все обстоятельства, при которых Морган сдался в плен, может быть, приговор не будет очень суровым. Как ядовито, но совершенно справедливо подчеркивал сам Морган, Дугал Камерон ни в чем не мог отказать своей единственной дочери.

Прежде чем она осознала, что делает, Сабрина вскочила на ноги и крикнула: «Погодите!» Однако властной команды, на которую она рассчитывала, не получилось, голос от волнения сорвался на жалкий вопль.

Уже ступивший на ступеньки помоста, Морган круто развернулся, зеленые глаза гневно сверкнули, как бы предупреждая, что ему глубоко безразлично все, что она может сказать, будь то в его обвинение или в защиту. Разумеется, жалость Сабрины нужна ему даже меньше, чем ее ненависть. И если подумать, Морган абсолютно прав, повелев ей взглядом замолчать. Если эта шайка бандитов узнает, что их молодой вожак добровольно сдался на милость слабой женщины, угрожавшей ему всего лишь игрушкой, Моргану никогда не занять место Ангуса. Он навсегда утратит с огромным трудом завоеванный авторитет и станет всеобщим посмешищем.

Сабрина откашлялась, жалея, что не придержала язык.

— Извините, я просто села на сучок.

— Эй, девушка! У меня найдется кое-что получше сучка, можешь сесть, — раздался голос из глубины зала.

— Брось, Фергюс! У тебя меньше щепочки, — тут же ответил другой, и зал взорвался хохотом.

Сабрина плюхнулась на скамью, хотя предпочла бы спрятаться под нее. Осуждающий взгляд матери заставил девушку залиться краской до корней волос.

Тем временем Морган уже сел в кресло на помосте. Дугал повел рукой в сторону пустой скамьи в первом ряду и сказал:

— Эта скамья предназначена для старейшин клана Макдоннеллов. Их мудрое мнение мы рады были бы услышать в этом суде.

В рядах Макдоннеллов у дальней стены произошло движение, и вперед вытолкнули тощего седого старика. Он доковылял до первого ряда и, сев на длинную пустую скамью, стал казаться от этого еще тщедушнее. Наступила неловкая пауза, но Морган вовсе не выглядел обескураженным. Очевидно, образ жизни Макдоннеллов не способствует их долголетию, сделала вывод Сабрина. Создавалось впечатление, что Ангус был чуть ли не единственным в их клане, кому посчастливилось дожить до преклонного возраста.

Дугал заложил руки за спину, призывая таким образом зал к вниманию.

— Как глава и правитель клана Камеронов, я повелел созвать сегодня данный суд, дабы восторжествовала справедливость.

Камероны встретили его слова одобрительным гулом. «Торжество справедливости», по их твердому убеждению, означало одно: строго наказать разбойников Макдоннеллов, много лет портивших жизнь добропорядочным людям.

— Мы собрались сегодня здесь, — продолжал Дугал, — с тем, чтобы провести арбитраж и определить размеры компенсации предводителю клана Макдоннеллов в связи с безвременной кончиной его отца, павшего от рук подлого убийцы.

На этот раз по залу прокатился недовольный ропот, а Сабрина широко открыла рот от изумления, силясь понять, куда клонит батюшка. Выходит, судят не Моргана, а Дугала. Упоминание об арбитраже можно было расценить лишь как признание собственной вины. Судя по выражению лица матушки, она тоже была неприятно поражена; Брайан и Алекс оба побледнели, и веснушки на их лицах стали намного заметнее.

Дугал поднял руку, и моментально воцарилось напряженное молчание.