Страсти по императрице - Бенцони Жюльетта

Максимилиан медленно вернулся к трону, поднялся по ступеням. Король все еще спит… Распорядитель бала почтительно склонился перед принцем:

- С какой из юных принцесс желает танцевать Ваше Высочество?

Максимилиан покачал головой.

- Сегодня годовщина одной невероятно горестной потери. Я не могу танцевать, извините…

И вскоре покинул бал, оставив растерянного церемониймейстера в отчаянных раздумьях относительно того, что это за годовщина столь тяжелой для Габсбургов потери.

На следующий день Максль покинул Берлин. Не в состоянии продолжать это утомительное путешествие, он вскоре оказался на дороге, ведущей в Вену. В столицу попал вечером, под проливным дождем; когда направлявшаяся в старый дворец карета проезжала мимо магазина цветов на Ринге, эрцгерцог отвернулся и закрыл глаза. На шелковистую светлую бородку, предмет восторга Шарлотты, скатилась слеза - темнота стыдливо ее прятала…

Возвращение его, как и ожидалось, мать не встретила восторженными возгласами.

- Не знаю, что с ним делать,- сообщила она однажды вечером, когда собралось все семейство.- Из этого путешествия он вернулся более печальным и хмурым, чем я его когда-либо видела. Все дни проводит, запершись в своих покоях, не выходит, не хочет никого видеть.

Император ничего не ответил. В скромном генеральском мундире, что так ему нравился, он стоял у окна, постукивая пальцами по стеклу, и смотрел на улицу: двор заливает дождем… Свекрови тихо ответила императрица:- Он снова увидел в Берлине графиню фон Линден. Это нанесло ему глубокую рану.

Эрцгерцогиня рухнула на стул и ужасом посмотрела на невестку.

- Боже праведный, Сисси, что ты сказала?! Он снова встретился с ней… но ведь это ужасно!

Сисси пожала плечами.

- О, нет, не встретился, только увидел. Она замужем, и вам больше нечего опасаться. Но Макслю очень плохо. Думаю, что надо оставить в покое на некоторое время, его горе само пройдет.

Франц Иосиф обернулся, медленно подошел и встал между матерью и женой.

- Сисси права, мама,- дадим ему время оправиться и посмотрим, как все обернется.

- Оставить его в покое, оставить его в покое… Легко сказать… время идет, Франц, твой брат не становится моложе.

- Мама, двадцать четыре года не самый поздний возраст. Дадим ему полгода на раздумья.

- Хорошо,- вздохнула София, - как скажешь. В конце концов, я уже устала бороться за него. Что ж, оставим его с собственными мечтами. Но мои мечты в плачевном состоянии.

Закрывшись в своих покоях, Максимилиан переживал охватившее его горе и разочарование. Ему всегда казалось: та, которую он так любил, проводит дни в ожидании его, укрывшись в укромном уголке Европы, как делал он сам. Разве установившиеся между ними узы не сильнее, чем все остальное? И вот он обнаруживает ее измену - вышла замуж за другого, потеряна для него навеки… Но постепенно образ блондинки стирался в его душе. Его место занял другой образ: юная темноволосая принцесса в белом кружевном платье, девушка со странными глазами необычного цвета - зеленого, с черным и золотым отливом… В глазах этих стоят слезы… Она-то его любит; сумела, несмотря на свою печаль, сохранить достоинство принцессы; она-то заслуживает счастья… Человек не может всю свою жизнь проводить, бродя по покоям, пусть это и покои принца. Когда наступило Рождество, Максимилиан отправился к матери и попросил разрешения жениться на принцессе Шарлотте Бельгийской. София едва не лишилась сознания от радости и неожиданности. Но эта умная женщина умела держать себя в руках и знала - железо надо ковать, пока горячо.

На следующий день после этой столь желанной вести из Вены в Брюссель выехал чрезвычайный посланник граф Арквинто: он вез письмо императора, в котором тот просил руки принцессы Шарлотты для эрцгерцога Максимилиана.

27 июля 1857 года В своей комнате королевского дворца Шарлотта смотрелась в зеркало. Она теперь невеста, ослепительно красивая в бриллиантах короны, под вуалью из драгоценных кружев, доставшихся ей от матери, белокурой Луизы Орлеанской; она уже не обиженный ребенок, как весной прошлого года. Она счастлива - представляет, как перед ней открывается счастливое будущее, полное любви и радости.

На улице в лучах жаркого летнего солнца вовсю звонили колокола. Большая позолоченная карета ждала невесту, чтобы доставить ее в собор Сент-Гюдюль - там, под его торжественными сводами, ждет ее тот, чья любовь с каждым днем становится все сильнее. На улицах празднует это событие народ - кричит от радости и нетерпения.