Таинственный герцог - Беверли Джо

Неужели они снова остановят его? Роуз попробовал шагнуть в сторону, и оба противника передвинулись, чтобы блокировать его.

— Ну же, друзья, — обратился к троим оставшимся негодяй с ножом, — здесь один защитник, и тот никудышный, если судить по его оружию. Называть это кинжалом! Схватим его!

Компания зашевелилась, но нерешительно.

— Ты умрешь первым.

Подняв пистолет, Роуз прицелился прямо в левый глаз негодяя с ножом.

В застывшей тишине из глубины комнаты послышался голос, старческий, но вполне крепкий:

— Это капитан Роуз, ребята. Я бы не стал с ним ссориться.

Большинство присутствующих повернулись к говорившему, но не два угрожавших Роузу противника, с которых капитан не сводил глаз.

— Розочка^[1]? — презрительно фыркнул негодяй с ножом. — Я оборву ему его прелестные лепестки.

Его приятели приглушенно хихикали, но двигались неуверенно, как мокрый песок.

— Капитан Роуз с «Черного лебедя», — продолжал тот же спасительный голос. — Ломает руку каждому, кто замахивается на него ножом.

Три других негодяя слегка попятились. Роуз не имел понятия, кто был говоривший, но молча поблагодарил его, надеясь, что все же не придется действовать согласно почетному представлению.

Капитан Роуз и его шхуна «Черный лебедь» были хорошо известны на этом участке южного побережья. Большую часть времени «Лебедь» занимался обычной торговлей, но иногда плавал по незаконным делам через Ла-Манш. Роуз был уверен: люди на побережье знают, что «Черный лебедь» работал не в пользу французов, тем более во время последней войны. Даже самая жалкая кентская морская крыса не отнеслась бы благосклонно к тому, кто помогал их извечному врагу.

Все местное население знало, что Роуз, капитан «Черного лебедя», был законопослушным англичанином и хорошим моряком, но славился и другим: тем, что получал удовольствие от кулачного боя, и да, тем, что не позволял никому поднять на него оружие.

Но тем капитаном Роузом был другой.

Он же — герцог Айторн, для своих друзей — Торн.

А тем капитаном Роузом был Калеб, его незаконнорожденный единокровный брат.

Торн был таким же хорошим моряком, как Калеб, а быть может, даже лучше, но не находил удовольствия в бессмысленных потасовках и мало преуспевал в драках. В этом состояло различие между ними, а внешне они с Калебом были похожи как две горошины в одном стручке. Небольшое отличие в чертах скрывалось черной щетиной, которая иногда превращалась в бороду, а чтобы создать полную иллюзию, капитан Роуз и его брат носили, необычную одежду — старомодный черный сюртук, алый шейный платок и серьгу в виде черепа с рубиновыми глазами.

Как правило, люди видят то, что ожидают увидеть, поэтому внешние атрибуты означали, что мужчина в таверне был капитаном «Черного лебедя», Роузом.

Большую часть времени командиром «Лебедя» был Калеб, и это его репутация продолжала усердно работать на имя капитана Роуза, и благодаря ей он был известен главным образом как неутомимый волокита за женщинами и бесстрашный драчун. Калеб с ликованием бросался в драку, особенно когда был пьян, а затем после потасовки охотно пил со своими противниками, пока они не направляли против него оружие. Он расценивал кинжалы как личное оскорбление и был готов изрубить обидчика в куски. Быть может, теперь репутация Калеба перевесит чашу весов.

— Совершенно верно, я Роуз, поэтому послушайтесь доброго человека и освободите дорогу.

— Но вы совсем один.

«Бык» сердито нахмурил брови.

— Один такой может быть лучше, чем один другой.

«Бык», сбитый с толку, вытаращил глаза.

— Я слыхал о капитане Роузе, но не слыхал, чтобы он был женат, — заметил стоявший поблизости матрос.

— Без церковного благословения, — признался Роуз.

— Ради такого дела я бы выбрал кого-нибудь поласковее, — сквозь смех фыркнул один из настороженных грубиянов.

— А мне нравятся девушки с характером, — парировал Роуз.

— И в постели она так же горяча?

— Чрезвычайно.

Он бросил это просто, чтобы покончить с разговором, но тут же понял свою ошибку.

У всей комнаты пробудился новый интерес: мимо пролетела кружка с элем и угодила в висок негодяю с ножом; тот, вскрикнув, схватился рукой за голову, зашатался и рухнул на пол.

— Эй, красавица, это была моя кружка, — возмутился кто-то, но довольно беззлобно.

Торн молча обругал себя. Этот разговор был отвлекающим маневром, но он сам попался на удочку, а девушка знала, что делать. Он тут же оказался рядом с ней.