Сердце горца - Монинг Карен Мари

– Габби? – Голос Джея звучал обеспокоенно.

Не глядя в его сторону, Габби отрезала:

– Я говорю по телефону, Джей; включила наушники.

– Прости, – ответил он, вздохнув с облегчением.

– Готов поклясться, ирландка, что ты врешь больше, чем я, – и почти также умело. Неужели ты решилась бы на убийство? Это заставляет меня остановиться и задуматься, с каким подлым человеком я связался.

– Да как ты смеешь вести себя так, будто я ...

Но она не успела сказать и сотой доли того, что хотела, потому что проклятое Существо снова исчезло. Габби яростно отбросила «Золотые страницы» в сторону (какой толк в покупке оружия, когда Адам уже предупрежден? К тому же она сомневалась, что у нее хватит духу навести револьвер на создание, так похожее на человека, и спустить курок, не говоря уже о том, чтобы избавиться от тела. Хотя никто другой не мог его увидеть, вряд ли она смогла бы оставить его в своем доме или в офисе) и придвинула к себе дело Десни. Она хотела сделать сегодня как можно больше, потому что знала, что Адам Блэк еще вернется.

«Было бы неплохо, – размышляла она, – исчезать в любой момент, когда не хочешь продолжать разговор». Она знала многих мужчин, которые отдали бы свою правую руку за эту уникальную способность.

Повернувшись к компьютеру, Габби мысленно вычеркнула убийство как крайнюю меру, к которой она могла бы прибегнуть. Но если все будет действительно ужасно, она найдет в себе силы и сделает то, что задумала. (Не признавая, что все действительно ужасно на данный момент, она надеялась немного развеять тревогу, но ее разум распорядился иначе.)

Открыв папку, Габби решила собраться и вникнуть в суть дела. И замерла, увидев готовое заключение. Неужели она закончила все вчера вечером и так устала, что забыла об этом? Нет. Даже падая от усталости, она не могла бы об этом забыть. Она присмотрелась. Это был не ее почерк. У нее были отвратительные каракули, а здесь красивый почерк, аккуратный, четкий, мягкий. Скорее высокомерный, если так можно сказать о почерке. В нем не было ни капли нерешительности. Нахмурившись, Габби стала читать. Через несколько минут, все еще продолжая читать, она пробормотала:

– Черт возьми, глазам своим не верю.

Было вполне логично, что, когда она хотела его видеть, он не появлялся. Его не было большую часть дня. И она мучилась вопросом, какие еще подлости он готовит. Офис был уже пуст, когда он снова появился в половине восьмого, невероятно близко к ней, с сумками из – о Боже, нет! – она на мгновение закрыла глаза – только не это!

Из «Мезонетты». Пятизвездочного ресторана, ни больше ни меньше.

Но на этот раз Габби хорошо подготовилась. Целый день она ела конфеты (это не составляло никаких сложностей), чтобы не быть голодной и не польститься на то, что он ей принесет.

И все же «Мезонетта»? Ух-х-х! Она резко помотала головой и отказалась даже смотреть на пакеты, даже думать о том, какие восхитительные деликатесы таились внутри них. Габби отпрянула от него. Когда Адам положил пакеты ей на стол, она схватила толстую, перевязанную лентой папку и за пустила ею в него, ударив его прямо в грудь.

– Как? – спросила она.

– Что «как», ka-lyrra? – Поймав папку, он аккуратно положил ее на стол.

– Как ты выполнил всю мою работу? Когда ты ее выполнил?

Он пожал плечами.

– Мне не нужно спать так долго, как тебе.

– Ты хочешь сказать, что вчера ночью за несколько часов ты лично написал заключения по семи моим делам?

– По девяти. Потом я понял, что два из них не твои, и разорвал их.

– Разве ты знаешь достаточно о том, чем я занимаюсь, чтобы обсуждать вопросы ответственности сторон?

– Ой, я тебя умоляю. – Похоже, его это сильно оскорбило. – Я живу не первую тысячу лет и наблюдаю, как люди решают подобные вопросы. Я пролистал несколько других твоих дел и взял их за образец. Человеческое право удивительно простое: вы обвиняете всех, кроме себя. Я просто обвинил всех и вся, о ком упоминалось в деле, кроме лица, которое вы представляете, и подкрепил это сведениями, которые смог выудить, в подтверждение своих слов.

Габби старалась не рассмеяться. Действительно старалась. Изо всех сил. Но Адам заявил это так вкрадчиво, с таким мягким выражением лица и так удачно выразил то, за что она ненавидела дела о персональном ущербе, что она не сдержалась. У нее вырвался легкий смешок. Который превратился в смех. И она бы смеялась и дальше, если бы на его губах не появилась легкая улыбка, а глаза не засияли. Он подошел к ней, обнял за талию своими большими руками и внимательно посмотрел на нее.