Мой возлюбленный негодяй - Джоансен Айрис

— А вот его супруга. — Домоправительница указала на маленькую изящную женщину в пышном золотом платье с широким гофрированным воротником. — Герцогиня считалась одной из красивейших женщин своего времени.

Женщина, на которую она указала, действительно имела приятную внешность: пухлые губки, большие голубые глаза, туго завитые золотые волосы…

— Она очень… А это кто?

Домоправительница обернулась в ту сторону, куда указывала Марианна. Привлекший внимание девушки портрет висел немного дальше по коридору.

— О, это мать его сиятельства. Портрет написан через год после ее приезда в Камбарон.

Марианна подошла поближе к картине, ища сходства с Джорданом. Даже в этом сумрачном коридоре женщина, изображенная во весь рост, светилась жизнью. Ее сверкающие черные волосы, более темные и кудрявые, чем у ее сына, были сколоты двумя изумрудными заколками. Глаза были такие же зеленые, и уголки их чуть приподнимались. Восточная кровь, припомнила Марианна — Джордан говорил, что в жилах его матери текла восточная кровь. На женщине было пышное платье из зеленого бархата, подчеркивающее стройность ее высокого сильного тела, но почему-то этот наряд казался неподходящим. На ней должно быть надето что-то другое…

— Она была иностранная леди, очень иностранная, — сдержанно сказала миссис Джексон, а потом бросила извиняющийся взгляд на Грегора. — Прошу прощения, сэр, я знаю, что она одна из ваших, но она была совсем на вас непохожа. Такая гордая и делала всегда что хотела. Она больше походила на его сиятельство, молодого мистера Джордана.

— Ей и самой было всего семнадцать, когда писался этот портрет. — Грегор смотрел на картину с легкой улыбкой. — И вы правы: она была такая же необузданная, как Джордан, и так же привлекала к себе окружающих.

— Некоторые так считали.

Было очевидно, что домоправительница не разделяла такого мнения.

— Она была из Кассана? — спросила Марианна. Почему-то это поразило ее.

Миссис Дженсон кивнула:

— Никто из нас никогда даже не слышал об этом месте. Она училась в школе в Париже, и отец его сиятельства привез ее с собой в Англию из поездки за границу. Тогда все говорили о том, что герцог женился на женщине, которая ему не ровня.

— В Кассане тоже все так считали, — отозвался Грегор. — Она была кассанской аристократкой и поэтому выше любого англичанина. Уверяю вас, если бы она не убежала с Дрейкеном, ей никогда не позволили бы выйти за него замуж.

Миссис Дженсон была шокирована:

— Что вы такое говорите, сэр! Не позволили бы выйти замуж за его сиятельство герцога? Не могу поверить!

— Вы были здесь, когда она приехала? — спросила Марианна. — Вы ее помните?

— О да, она не из тех женщин, которые забываются. — Как ни старалась миссис Дженсон скрыть свои чувства, в тоне ее Марианна услышала неодобрение. — Те три года, что она жила здесь до своей смерти, были очень беспокойными.

— Миссис Дженсон хочет сказать, что Ана была своевольна и готова все перевернуть, чтобы настоять на своем, — с ухмылкой объяснил Грегор. — Она, наверное, весь замок поставила с ног на голову.

— Мы не знали ни минуты покоя, — пробормотала миссис Дженсон, идя по коридору. — Но отец его сиятельства были в отчаянии, когда молодая леди умерла. — Она распахнула дверь в самом конце коридора. — Вот Синяя комната. Мальчуган будет жить совсем рядом. Надеюсь, это вам подойдет?

Огромная комната была такая же темная и мрачная, как и весь замок. Вся мебель, начиная с громадной кровати под пологом из темно-синего бархата и кончая гардеробом у дальней стены, была из отполированного до блеска резного черного дерева. Большой секретер с массивными изогнутыми ножками стоял у высокого и узкого окна, впускавшего в комнату слабый луч света. Марианну охватил приступ острой тоски по дому: она вспомнила свою маленькую приветливую комнату, полную света, лившегося сквозь витраж с изображением радуги. Это окно сделала бабушка на ее десятый день рождения; она сказала, что каждому надо иметь радугу, чтобы не забывать о том, что жизненные бури проходят. По утрам, просыпаясь на своей узенькой кровати, Марианна открывала глаза навстречу ярким краскам, свету и красоте.

Подойдет? У нее так стиснуло грудь, что дышать стало трудно. Она просто задохнется в этой комнате!

— Марианна? — мягко подсказал ей Грегор. Она с трудом проглотила вставший в горле ком.

— Конечно, подойдет. — Она постаралась найти в этой комнате хоть что-то привлекательное. Чистота. Эта спальня такая же безупречно чистая, как и ее каюта на «Морской буре». — Скажите, миссис Дженсон, я могла бы принять ванну?