Очаровательная незнакомка - Ли Эйна

— Извини, Руарк, — сказала Энджелин, жалея, что затронула эту грустную тему.

Он взял ее за руку, и они вдвоем направились обратно к изгороди.

— Ну что ты! У меня есть нэнни и Майра, так что я вполне счастлив.

Обвив Энджелин руками за талию, он посадил ее на верхнюю перекладину загородки.

— Ты пришла как раз вовремя. Сейчас Храброго Короля выведут на утреннюю прогулку.

Вскоре жокей и вправду подвел к ним жеребца и, взобравшись в седло, замер, ожидая наставлений Руарка.

— Не запали его на первой же полумиле. Сдерживай до последнего, а потом сразу пусти в галоп, — распорядился Руарк. — Посмотрим, как он пройдет эти последние метры.

— Слушаюсь, сэр, — почтительно отозвался жокей и пришпорил Храброго Короля.

Энджелин чувствовала себя, как несчастный родитель, дитя которого попало в чужие руки. Ведь она вырастила этого коня из маленького жеребенка, заботилась о нем, ухаживала, а вот теперь стала для него посторонней. Заметив, как изменилось выражение ее лица, Руарк участливо спросил:

— Энджел, все еще жалеешь, что потеряла коня?

— Не знаю, — честно призналась она. — До сих пор я была слишком больна, чтобы думать о нем. Да и сейчас у меня нет четкого мнения на этот счет. Мысли путаются… Я действительно благодарна тебе, Руарк, за все, что ты для меня сделал, но не знаю, может ли чувство благодарности перевесить горечь утраты того, что было мне по-настоящему дорого…

Боясь, что Руарк по глазам ее может догадаться о глубоко скрытых и действительно весьма путаных мыслях, Энджелин поспешно отвела взгляд и начала смотреть на скаковую дорожку. Рядом с ними стоял Генри, сжимая в руке секундомер. Руарк тоже вытащил из кармана часы, чтобы самому вести наблюдение. Вскоре Храбрый Король приблизился к отметке, обозначающей последнюю четверть мили, и вихрем понесся по дорожке.

Вот конь пересек финишную линию, и Руарк протяжно присвистнул.

— Двадцать восемь секунд! Неплохое время для первой тренировки, — с удовлетворением отметил Генри.

Руарк кивнул, соглашаясь:

— Завтра посмотрим, сможет ли он тягаться с Президентом.

Генри потрепал жеребца по шее:

— Держу пари, что этот парень не разочарует вас! Ну а сейчас я, пожалуй, отведу его назад в стойло.

И Генри повел громко фыркавшего коня на конюшню. Храбрый Король шествовал горделивой походкой, словно понимая, что впереди его ждет великая слава.

После ухода Генри Энджелин и Руарк какое-то время молча наблюдали за молодыми жеребятами, резвившимися неподалеку на обнесенном забором лугу. Их грациозные и чуть неуклюжие прыжки напоминали игру детей. Вздохнув от полноты чувств, Энджелин, наконец, сказала:

— Как они красивы, правда?

Руарк молча кивнул.

— Они как будто понимают, что рождены для бега.

— Это жеребята-двухлетки. Будущим летом мы начнем их тренировать, — пояснил Руарк.

— Я и не знала, что ты держишь скаковых лошадей. Теперь понятно, зачем тебе понадобился Храбрый Король.

Внезапный порыв ветра заставил Энджелин вздрогнуть.

— По-моему, становится слишком свежо. Как бы ты не простудилась.

Руарк помог Энджелин спуститься с изгороди, снял с себя пиджак и заботливо укрыл им плечи девушки. Складки одежды еще хранили тепло его тела, и Энджелин сразу же это почувствовала.

— Собственно говоря, я не собираюсь делать из Храброго Короля скакуна. Он нужен мне как производитель, — сказал Руарк, когда они не спеша возвращались к дому.

Энджелин удивленно посмотрела на него.

— Не собираешься делать из него скакуна? — переспросила она.

— Нет. Он не бегал целых четыре года, а это слишком большой срок. Правда, он происходит от знаменитых и весьма породистых родителей. Генри говорил, что отцом Храброго Короля был Калиф, а матерью — Принцесса Веллингтонская. Мне знакомы обе эти лошади.

— Ну, еще бы! Отец потратил все деньги, что у нас были, чтобы купить этого жеребца. Помню, как расстроилась тогда моя мать! А потом началась война, и, так или иначе, мы потеряли все…

К тому времени, как они подошли к дому, ноги Энджелин подгибались от усталости. Она сняла пиджак и протянула Руарку.

— Спасибо.

Их руки соприкоснулись, и он на минуту задержал ее ладонь в своей.

— Пойду отдохну. Я очень устала. Но все было прекрасно, Руарк, — сказала Энджелин, одарив его ослепительной улыбкой.

Она даже сама не понимала, насколько была обворожительна в этот момент — глаза горят от восторга, на щеках играет свежий румянец, а длинные черные волосы развеваются на ветру. Руарк ответил ей улыбкой и нежным жестом убрал со лба выбившиеся пряди.