Катрин и хранитель сокровищ - Бенцони Жюльетта

— Нет необходимости, — сказала Катрин, отрицательно качая головой. — Мой муж не интересуется тем, что я делаю.

— В таком случае он либо бессердечный, либо полный дурак. Я никогда не могла понять, что на уме у мессира Гарэна. Идем, моя дорогая!

И две женщины направились к воротам аббатства, приветствуя по дороге друзей и знакомых, мимо которых они проходили. Они уже готовились забраться в свой довольно нескладный экипаж, когда к ним подошел паж. В руке у него была записка, которую он протянул Катрин.

— От монсеньора, — прошептал он.

Катрин узнала Жана де Ланнуа. Юноша улыбнулся ей, отвесил низкий почтительный поклон и поспешил назад, чтобы присоединиться к эскорту своего хозяина.

Обе женщины забрались в носилки и утонули в подушках. Эрменгарда подсунула грелку под ноги Катрин, которая поспешно развернула записку и стала разбирать ее при мерцающем свете свечи, прикрепленной к стенке носилок золотым кольцом. Кожаные занавески были надежной защитой от пронизывающего ветра, но Катрин промерзла до мозга костей, и зубы ее стучали от озноба еще несколько минут. Однако записка Филиппа обрадовала ее.

«Приходи ко мне сегодня вечером, — писал герцог. Я умоляю тебя! Я страстно желаю тебя видеть, и я буду здесь только три дня. Прости, что надоедаю тебе. Пойми, я слишком люблю тебя! Ланнуа будет ждать тебя у садовых ворот до полуночи…»

Записка не была подписана, но Катрин и без того знала, от кого она. Она скатала бумагу в шарик и спрятала ее в сумочке для четок. Тотчас же она почувствовала, что может дышать более свободно. Казалось, что горе, которое угнетало ее со вчерашнего дня, уменьшается.

Она вдруг обрела надежду на скорое спасение своей подруги. Ее мучила мысль о том, что хрупкая и чувствительная Одетта закована в кандалы и брошена в темницу. Но, благодарение Богу, она будет иметь возможность этим вечером умолять Филиппа о пощаде и освобождении своей подруги. Как только она подумала об этом, головокружение прекратилось, она согрелась. И сегодня ночью она будет с Филиппом… ощутит его ласковые руки и услышит нежные слова!

К тому времени, как носилки Эрменгарды доставили ее на улицу Пергаментщиков, Катрин была уже вновь почти весела.

Юный Ланнуа бдительно нес службу на своем посту, когда Катрин трижды постучала в дверь одного из герцогских особняков. Давно уже затих вечерний звон'.

Ночь была несколько теплее дня благодаря сильному снегопаду, который начался сразу после вечернего богослужения. После того случая в Марсаннэ Катрин привыкла к этим ночным походам. Она не была испугана на самом деле она находила все это довольно забавным, похожим на прогуливание школьных уроков. Ей не надо было бояться пьяных солдат, головорезов Жако де ла Мера или других опасностей, которые наполняли улицы и аллеи с наступлением темноты, потому что Абу-аль-Хайр заботливо предоставил в ее распоряжение двух нубийских рабов, и их гигантский рост в сочетании с адской чернотой, более черной, чем сама ночь, быстро обращал в бегство негодяев, которые могли бы попытаться напасть на женщину без охраны. Хорошо накормленные и тепло одетые, молчаливые негры вдвоем стоили целой армии вооруженных людей. Зная это, Катрин могла спокойно отправляться на свидание с герцогом.

Принятые меры были весьма надежны.

Жан де Ланнуа прыгал на снегу с ноги на ногу и крепко хлопал себя по бедрам, стараясь согреться. Он с готовностью открыл дверь, чтобы впустить посетителя.

— Это очень любезно с вашей стороны, что вы пришли так быстро, госпожа Катрин! — прошептал он лукаво. — Дьявольски холодно…

— Из-за вас я и спешила, боялась, что вы простынете.

— В таком случае у монсеньора есть основание быть мне благодарным! — закончил паж, смеясь. — В самом деле, он едва сдерживает нетерпение от желания видеть вас.

— Как он?

Ланнуа скорчил гримасу, обозначающую «так себе», и взял Катрин за руку, чтобы провести ее через сад. Снег был таким густым, что нужно было хорошо знать местность, чтобы не попасть в канаву или не запнуться о камень или другое препятствие. Войдя во дворец, она предоставила своих телохранителей (Омара и Али) заботам пажа и взбежала по винтовой лесенке, которая поднималась вверх внутри башенки без окон и вела прямо в покои герцога. Ароматные восковые свечи освещали эту занавешенную бархатом спираль. Несколько мгновений спустя Катрин упала в объятия Филиппа. Не говоря ни слова, он страстно прижал ее к себе, покрывая ее лицо поцелуями. Прошло много времени, прежде чем он освободил ее из своих объятий. Затем вновь взял в ладони ее лицо, чтобы поцеловать.