Случайная встреча - Холт Виктория

— Возможно, предвкушение удовольствия приятней самого удовольствия? — предположила Амарилис.

— Наверное, ты права, — согласилась я.

— Это говорит о том, что следует черпать наслаждение в текущих событиях!

— Амарилис, если ты столь мудра в восемнадцать лет, то к тридцати станешь просто глашатаем истины!

Утренние посетители заставили нас задержаться с походом по лавкам, и мы отправились туда только около четырех. Мы осмотрели целые горы материала изумрудно-зеленого и алого цветов, которые, по утверждению матери, больше всего мне шли.

У меня были такие же темные волосы, как у матери, но, увы, не было ее живых синих глаз. Чтобы оттенить мои глубоко посаженные темно-карие глаза с густыми ресницами, по мнению матери, были необходимы только насыщенные яркие тона. Вот почему она проводила Так много времени у прилавков, подбирая нужный оттенок.

Мы были еще в лавке, когда туда вбежал, почти задыхаясь, молодой человек:

— Премьер-министр… застрелен! Он умер на месте… прямо в палате общин!

Выйдя на улицу, мы поняли, что новость уже успела распространиться по городу. Повсюду стояли небольшими группами люди, переговариваясь встревоженным шепотом. Премьер-министр убит! Этого не может быть! Это не может произойти в Англии! Такие вещи происходят только у иностранцев! Спенсер Персиваль, премьер-министр, был далеко не самой популярной фигурой на политической сцене, но теперь его нет в живых!

По приезде домой отца мы не застали. Я решила, учитывая случившееся, что в течение нескольких дней он будет очень занят, и это задержит наше возвращение в Эверсли.

Столица была взбудоражена: убийца схвачен! Но за ним не надо было охотиться, поскольку он и не пытался бежать. Ходили слухи, что он сумасшедший, фанатик. Утверждали, что лишь по чистой случайности был застрелен именно премьер-министр: на его месте мог оказаться любой другой политик. Безумец питал ненависть ко всему правительству, а не к какой-то конкретной личности, просто премьер-министр оказался в определенном месте в определенное время.

Суд начался почти сразу же. Убийцей оказался некий Джон Беллингем, ливерпульский брокер, обанкротившийся, по его словам, по вине правительства. Не так давно он побывал в России, где был арестован по какому-то мелкому обвинению. А когда Беллингем обратился к британскому послу в Санкт-Петербурге за помощью, ему в ней отказали. В конце концов, он был освобожден и, вернувшись в Англию, потребовал компенсацию за допущенную несправедливость. Когда ему и в этом отказали, он обезумел и возжаждал мести. Теперь убийца рассчитывал, чго его оправдают как душевнобольного.

Отец считал, что Беллингему не удастся выйти сухим из воды: вся страна потрясена. Мы не можем допустить, сказал отец, чтобы в наших государственных деятелей стреляли, а потом оправдывались, заявляя, что это дело рук лиц, страдающих психическими расстройствами. Судьба убийцы послужит примером другим.

Отец оказался прав. Джон Беллингем был приговорен к смерти и повешен уже через неделю после рокового выстрела. В этот день мы все еще были в Лондоне, но на улицу не выходили.

Все происходящее меня угнетало. Мысль о том, что человек может так обезуметь от горя, что способен взять ружье и застрелить другого, подавляла меня. Я никак не могла избавиться от картины — человеческого тела, болтающегося на веревке. Беллингем совершил убийство из мести. В итоге двое ушли из жизни совершенно напрасно.

Мать пыталась смягчить тяжелое состояние разговорами на другие темы, в основном о дне рождения. Я что-то отвечала, но никак не могла не думать о трагедии несчастного и его осиротевшей семье, потерявшей мужа и отца. Я слышала, что у него остались вдова, шесть сыновей и шесть дочерей. Говорили, что Персиваль был очень хорошим человеком, и, даже принимая во внимание ту ауру святости, которой неизбежно окружают мертвых, в этих утверждениях была наверняка большая доля истины.

Вынашивать ненависть… ненависть, которая ведет к убийству! Я не могла выбросить это из головы.

По возвращении в Эверсли началась подготовка к празднику. Восемнадцать — возраст наступления зрелости. Теперь мы уже не были детьми, и я предполагала, что родители рассчитывают найти нам подходящих мужей, поскольку именно это беспокоит родителей, чьи дочери достигли брачного возраста. Наконец, наметили дату — конец августа.

— Это самое лучшее время для праздника, — сказала Клодина, — если будет хорошая погода, то гостей можно принять в саду.