Дар любви - Картленд Барбара

Не желая просить подать ей экипаж, она была вынуждена возвращаться в «Парагон» пешком. Она то бежала, то еле шла — подол ее юбки вскоре был весь покрыт грязью, туфли промокли насквозь.

Мысли лихорадочно проносились в ее мозгу. Она не сдастся маркизу — ни за что! Его поведение было просто отвратительным! Бесспорно, страстным, как ей хотелось бы, но отвратительным. Она больше ни на минуту не останется в его поместье. Даже если придется покинуть любимый «Парагон».

Евгения стремительно ворвалась в коттедж с намерением тотчас сообщить матери, что они уезжают. Но когда сквозь открытую дверь в гостиную она увидела мать, уютно сидевшую у огня, девушка дрогнула. Огонь ярко горел в камине — там было столько дров, сколько наверняка не будет на Крейвен-Хилл, учитывая скупость тети Клорис.

Медленно оглядев комнату, Евгения поняла, насколько основательно мать обустроилась в этом доме. Это ее теплое уютное королевство, в котором она с удовольствием правит. Как можно отнять это у нее?

Евгения чувствовала, что ее сердце, будто воздушный змей, трепещет и носится туда-сюда по ветру.

Грэгор или маркиз? Всего один взгляд на мать сразу же подсказал ответ.

С глубоким вздохом девушка поднялась в свою комнату. Там она села за письменный стол и принялась писать. Она писала маркизу, что смиренно покоряется его желанию перенести дату свадьбы на более ранний срок.

Глава 8

Евгения положила подбородок на руку и смотрела из окна кареты, которая увозила их с маркизом в отель у озера, где они должны были провести свой медовый месяц.

Они обвенчались этим утром. Миссис Давдейл была озадачена, когда узнала, что дата свадьбы перенесена на более ранний срок. Но в глубине души обрадовалась. Учитывая, как сильно переменилось отношение маркиза к Евгении, она уже начала опасаться, что свадьба может не состояться.

У Евгении не было возможности узнать у Грэгора напрямую, что он думает о таком изменении планов. Маркиз деликатно намекнул миссис Давдейл, что не считает возможным, чтобы Бриджит составляла Евгении компанию, когда та позирует художнику. Миссис Давдейл побледнела, услышав эту просьбу, но быстро согласилась и пообещала, что теперь только она сама или тетя Клорис будет исполнять роль дуэньи.

В присутствии строгих дам Грэгор не приближался к своей модели и выражал недовольство тем, что полностью игнорировал ее, рисуя в мрачном и каком-то исступленном молчании. Евгения чувствовала себя несчастной, но была исполнена решимости не нарушить обещание, данное маркизу.

Тем не менее Грэгор использовал Бриджит, чтобы передать Евгении письмо, в котором он изливал всю полноту своего разочарования.

«Мое сердце разрывается на части — так, как может рваться только русское сердце. Давайте убежим, пока еще не поздно. Как вы можете променять страсть и кипение крови на деньги ?!»

Это послание присоединилось к предыдущим двум в ридикюле Евгении, и она пообещала себе, что уничтожит все три... позже!

Девушка не осмелилась ответить художнику в письменном виде, но дрожащим голосом попросила Бриджит объяснить ему, что чувствует себя обязанной исполнить долг, а не следовать своим истинным желаниям.

— Он не поймет этого, — ответила Бриджит с едва заметным презрением. — Он не приемлет таких понятий, вроде долга.

— Да, — вздохнула Евгения, — думаю, ты права. Ей хотелось услышать от Бриджит хоть несколько слов утешения, но служанка уставилась в окно, будто завороженная тем, что там увидела.

— Грэгор сказал, что следующей он нарисует меня, — пробормотала она наконец, склонив голову набок. — Как вы думаете, я подходящая модель, мисс?

Венчание проходило в часовне в Бакбери-Эбби. Миссис Давдейл и тетя Клорис приехали на двуколке. Евгения попросила разрешения, если погода позволит, приехать на церемонию верхом на Баде.

После ожесточенной перепалки в Бакбери и последующей капитуляции Евгении маркиз отбыл в Лондон. Он, казалось, утратил всяческий интерес к свадьбе и вернулся лишь за два дня до церемонии в сопровождении лорда и леди Грэнтон. Лорд Грэнтон дал согласие сопровождать Евгению к алтарю.

В отсутствие маркиза у Евгении было достаточно времени, чтобы поразмышлять над столь нехарактерным для ее жениха поведением. Она со стыдом вынуждена была признать, что именно непостоянство ее собственных чувств — вероятно, еще более очевидное для ее жениха, чем она могла себе представить, — привело маркиза к такому взрыву эмоций. Тем не менее, вспоминая их разговор, Евгения содрогалась. Что же за человек ее будущий муж?