Мятежная княжна - Картленд Барбара

— День сегодня выдался славный, — приветливо отозвался профессор.

Проехав огромные кованые ворота, экипаж покатил между двумя рядами высоких деревьев. Когда они проезжали густые заросли сирени, профессор поднял полость, а сам, привстав, тронул кучера за плечо:

— Постой-ка, Йозеф! Я только что вспомнил…

— В чем дело, сударь? — спросил Йозеф, останавливая лошадь.

Тора воспользовалась этой остановкой, спрыгнула на землю и спряталась в кустах. Профессор что-то сказал слуге снова сел, и коляска поехала дальше.

Слушая, как затихает вдали топот лошадиных копыт, Тора, в который уже раз, подумала, как добр и чуток ее немолодой уже учитель. Потом она снова вспомнила Миклоша. А может, мысли о нем никогда не покидали ее.

«Я принадлежу ему, я часть его. Мы были созданы друг для друга», — твердила она про себя.

Эти слова вырывались из ее сердца и устремлялись к небесам но ее положение казалось девушке безвыходным.

Великий князь никогда не согласился бы на брак дочери с человеком, не принадлежавшим царствующему дому.

Несколько лет назад одна из кузин отца, отчаявшись найти «достойного» мужа, вышла замуж за датского дипломата. Скандал потряс все семейство. Многие его члены вообще прекратили отношения с бедной новобрачной. Торе все эти страсти казались преувеличенными. Можно было подумать, что кузина отца убежала, чтобы выйти замуж за какого-нибудь мошенника.

— Люди королевской крови должны заключать браки только с равными себе! — рычал великий князь.

Он впадал в ярость по несколько раз на дню, даже через много месяцев он не мог забыть о «семейном позоре»и твердил, что на их славное имя легло несмываемое пятно.

«Мне-то все равно, — думала Тора. — Но, может быть, Миклошу было бы это так тягостно, что он не захотел бы на мне жениться».

И вдруг ей в голову пришла ужасная мысль, которая заставила се застыть в неподвижности. Миклош ни разу не упоминал о женитьбе! Может быть, и он думал только о тех отношениях, которые предложил ей кронпринц вечером после концерта!

Эта мысль так потрясла Тору, что ее первым порывом было просто забыть о ней. Но она заставила себя еще раз вспомнить все, что происходило между ними.

И, вспоминая, она говорила себе, что Миклош любит ее, любит по-настоящему. Она не может подозревать его в том, что он способен осквернить то чудесное, безупречное, святое чувство, которое связало их.

Такой была их любовь для нее. Но вдруг для него все иначе?

Возможно, он солонский аристократ. Тора почти не сомневалась в том, что Миклош — человек знатного рода. Он мог и не захотеть связать себя узами брака с крестьянской девушкой, единственным достоинством которой был ее музыкальный талант.

Торе показалось, что ее мир готов рухнуть. Словно пытаясь убежать от страшных мыслей, она стала поспешно пробираться сквозь кусты сирени к задней двери дворца.

Ее мать требовала, чтобы в теплое время года все двери и окна дворца с раннего утра были открыты, чтобы свежий воздух беспрепятственно проникал во все комнаты. Княжна перебежала аллею и, оказавшись у двери, с радостью обнаружила, что она действительно полуоткрыта.

Тора проскользнула внутрь, взбежала по лестнице в свои апартаменты и добралась до спальни, никого не встретив по дороге.

У себя в комнате она поспешно разделась, спрятала крестьянский костюм поглубже в шкаф, забралась в постель и позвонила.

Через некоторое время в спальню вошла ее горничная.

— Ваше высочество, вы вернулись! Мы и не подозревали, что вы уже дома.

— Да, я вернулась. Нельзя ли подать кофе? А потом приготовьте мне ванну.

Горничная с изумленными восклицаниями поспешно удалилась, а Тора откинулась на подушки, закрыла глаза и снова стала думать о Миклоше.

Узнав о возвращении дочери, великий князь потребовал ее к себе, и разразилась гроза.

Отец снова и снова повторял, что недопустимо для Члена княжеской семьи покидать дворец без личного позволения великого князя, не в дворцовой карете и без сопровождения придворных.

Князь был так рассержен, что дочь покинула дворец неподобающим образом, что совершенно забыл поинтересоваться, куда Тора исчезла. И хотя в своей записке княжна написала, что уезжает, чтобы примириться с мыслью о браке с королем Солоны, отец не спросил ее ни о чем.

Только когда Тора почувствовала себя совершенно измочаленной, великий князь отпустил ее. Она инстинктивно поспешила укрыться там, где ей всегда было лучше всего, — в музыкальном салоне.