Объятия дьявола - Коултер Кэтрин

Касси сбросила его редингот, и Эдвард поспешно отвернулся.

— Кажется, после смерти мистера Броума никто не следил за твоим воспитанием.

— Увы, это правда, — нарочито печально согласилась девушка. — И по ночам меня согревали лишь твои нечастые письма. Но, судя по блаженной улыбке, которая сияет на физиономии Эллиота каждый раз, когда он возвращается после своих похождений, я сказала бы, что письма вряд ли могут служить достойной заменой.

Эдвард улыбнулся, не позволяя, вовлечь себя в перепалку.

— Я очень переживал, Касси, когда узнал о кончине твоего отца.

— Возможно, все к лучшему, — деловито заметила девушка. — Он день ото дня становился все более странным, особенно последние два года. Я постоянно ощущала, что он меня избегает. Эллиот считает, что я очень похожа на маму и, глядя на меня, отец терзался неизбывной болью. Наверное, он всегда недолюбливал меня, потому что я убила мать.

— Не будь дурочкой, Касси, — резко бросил он, оборачиваясь.

— Но она умерла, когда рожала меня, Эдвард, — всего в двадцать три года. Я каждый раз страдаю, думая об этом.

Эдвард не сразу ответил. Он неотрывно смотрел на девушку. Она сидела на камне, одетая в светло-голубое муслиновое платье, перетянутое поясом на талии, и завязывала туфельку. Эдвард успел увидеть стройную ногу в белом чулке, прежде чем девушка опустила юбку.

Касси поднялась и подала руку:

— Надеюсь, сейчас вы больше одобряете мою внешность, лорд Эдвард?

— Ты столь же прекрасна, как та пятнадцатилетняя девушка, с которой я расстался три года назад. Касси одарила его ослепительной улыбкой:

— А вы, милорд, по-прежнему самый красивый джентльмен из моих знакомых. — Она, не таясь, пристально оглядела его. — Признаться, не знаю, что восхищает меня больше: твои размеры или…

— Мои, что?!

Девушка склонила голову набок и недоуменно нахмурилась.

— Твой рост.

Улыбка сожаления мелькнула на лице Эдварда. Как глупо с его стороны считать, что она, в своей невинности, заметит да еще и объявит вслух об очевидном свидетельстве его чисто мужской оценки ее прелестей?!

— Моим ростом или?.. — поспешно спросил он.

— Или твоими прекрасными глазами, — немедленно ответила девушка, коснувшись кончиками пальцев его щеки. — Такие необычные — темно-карие, с золотистыми искорками, совсем, как твои волосы. Наверное, многие дамы тебе это говорили?

— Кажется, одна или две, но все это для меня ничего не значит. Поверь, Касси, самым главным для меня были твои письма. Хотя должен заметить, что твой почерк оставляет желать лучшего, Касс. Множество раз мне казалось, будто я пытаюсь разгадать военный шифр.

— Ну а твои письма по большей части напоминали рапорты с полей сражений. Я даже научилась чертить карты, прямо на столе. Это совсем нетрудно, если насыпать побольше соли и муки и начать проводить канавки. Бедняжка Бекки недоумевала, почему я вдруг пристрастилась к географии.

Она немного помедлила, носком туфли выкапывая ямку в песке:

— Я много раз чувствовала, что ты не совсем честен со мной, Эдвард. И никогда не могла понять, как ты живешь.

— Достаточно сказать, Касс, — с намеренной холодностью процедил Эдвард, — что образ жизни профессионального вояки мало напоминает те приключения, о которых я мечтал мальчишкой. Поверь, мне не доставляет особого удовольствия отправлять своего ближнего к Создателю. Ну а ты, Касс? Продолжала изводить несчастную мисс Питершем?

Получив резкий отпор, Касси смирилась с тем, что, возможно, никогда не узнает о годах, проведенных им в армии, хотя на сердце стало тяжело. Однако девушка постаралась забыть обиду и весело ответила:

— Не слишком. В основном старалась поступать так осмотрительно, как ты желал бы, Эдвард, хотя по-прежнему много плаваю и занимаюсь греблей. Вряд ли тебя заинтересовали бы пространные описания наших балов и ужинов.

— Ошибаешься. Твои письма всегда напоминали о том, что действительно важно для меня. Что говорила мисс Питершем относительно нашей переписки?

Девушка задумчиво хмурилась, слушая Эдварда, но при упоминании компаньонки глаза ее весело блеснули.

— Несчастная Бекки! Знаешь, мы очень близки во всем, что не касается тебя. Мы с Эллиотом весьма подробно обсудили все и решили, что в этом случае умолчание отнюдь не грех. Она так ничего и не узнала.

— Тогда, боюсь, она вряд ли встретит меня с распростертыми объятиями.