Нежная мятежница - Линдсей Джоанна

– Ты же знаешь, что я никогда не поступила бы так, Франсес. Но я дала слово, – ответила Рослин.

– Да, конечно, я в этом не сомневаюсь. Но кто узнает, если ты не сдержишь слова? Ведь дедушка умер и… – Франсес, увидев, как изменилось лицо подруги, оборвала себя. – Забудь, что я сейчас сказала.

– Хорошо.

– Спасибо, милая. Мне так стыдно! – вздохнула Франсес, делая ударение на последнем слове.

Леди Франсес Гренфел справедливо считалась женщиной весьма привлекательной. Разве что самой малости не хватало ей, чтобы прослыть красавицей. Но симпатичной, даже очень, со своими светлыми волосами и темно-карими глазами она, безусловно, являлась. Когда-то леди Франсес была самой веселой и неугомонной среди подруг Рослин. Но после замужества, семь лет назад, все изменилось, и в первую очередь она сама. Ее брак с Генри Гренфелом оказался неудачным. Сейчас рядом с Рослин была сдержанная, даже чопорная матрона, лишь мимолетно напоминающая ту счастливую девочку из детства.

– Ты настолько свободна сейчас, насколько другие могут только мечтать, – решительно продолжила Франсес. – У тебя столько денег, что ты не знаешь, куда их девать. При этом тебе никто не указывает, как следует их тратить. Мне потребовалось прожить с мужем семь лет, пять из которых я его совершенно не любила, чтобы оказаться в похожем положении. Но и сейчас, оставшись вдовой, я должна перед кем-то отчитываться. У меня есть сын. Есть мать, которая пилит меня всякий раз, когда слышит, что я поступила, с ее точки зрения, неправильно. А тебе, Рослин, совершенно не о ком беспокоиться. И при этом ты собираешься соединиться с мужчиной, который может полностью лишить тебя свободы, как это сделал со мной лорд Генри. Неужели ты этого хочешь? Уверена, что нет.

– Не имеет значения, что я хочу, Франсес. Важно то, что я должна сделать.

– Но почему? – повысила голос теряющая самообладание женщина. – Почему, хотелось бы мне знать?! Только не говори опять, что ты дала слово дедушке именно так поступить. Лучше расскажи, почему он заставил тебя дать такое обещание. Если уж ему так хотелось, то он имел достаточно времени, чтобы выдать тебя замуж.

– Ты права, – спокойно ответила Рослин. – Но не было никого, кого бы мне хотелось видеть своим мужем. А принуждать меня Грэмп не хотел.

– Никого? За все эти годы?

– Ах, как мне не нравится, Франсес, тон, которым ты это произнесла, честное слово, не нравится. Не напоминай мне, пожалуйста, о том, что теперь мне уже тяжело будет найти мужа.

Карие глаза подруги от удивления широко раскрылись.

– Тяжело? – почти смеялась Франсес. – Вот это здорово! Да более легкой задачи, чем выдать тебя замуж, на свете просто не существует. Найдется столько претендентов на твою руку, что ты не будешь знать, что с ними делать. И возраст твой, моя милая, не имеет никакого значения. Боже мой, неужели ты не понимаешь, как невероятно красива? И ко всему прочему богата…

– Но мне уже двадцать пять! – произнесла Рослин с таким отчаянием в голосе, будто речь шла не менее чем о ста.

Франсес усмехнулась:

– Столько же, сколько и мне. А мне-то казалось, что я не очень старая. Спасибо!

– Между мной и тобой есть разница. Ты – вдова. Никто ничего не скажет, если ты второй раз выйдешь замуж.

– Это уж точно, потому что я никогда больше такой глупости не сделаю.

Рослин нахмурилась.

– Но все присутствующие в церкви… – пролепетала она дрожащим голосом. – Они же со смеху покатятся, увидев меня среди юных невест.

– Да побойся Бога, Рос… – начала Франсес с улыбкой.

– Нет, это правда, – не дала ей договорить Рослин. – Да я, черт побери, сама бы посмеялась над двадцатипятилетней старой девой, которой не стыдно демонстрировать всем свою глупость.

– Сейчас же прекрати. Говорю тебе… Клянусь, твой возраст помехой не будет.

Рослин не смогла поверить этому заверению подруги, хотя ей и очень хотелось, чтобы та была права. Слезы подступили уже к самому горлу, но она сумела сдержать себя. Разговор коснулся сейчас той самой проблемы, которая больше всего и пугала ее, когда она отправилась на поиски мужа: она могла стать посмешищем, а такой позор был для нее невыносим.

– Все они подумают, что со мной произошло что-то очень нехорошее, коль я до сих пор не была замужем, Фран. Ты ведь знаешь, так и будет. Это же вполне естественно для любого человека.

– Они все прекрасно поймут, когда узнают, что последние шесть лет ты выполняла роль сиделки при больном дедушке, и только похвалят тебя за это. Ну а теперь больше ни слова о твоем возрасте. Поверь, об этом тебе беспокоиться стоит меньше всего. Ты, однако, ухитрилась уйти от ответа на мой вопрос. Не для того ли ты выдумала все эти страхи?

Притворно строгий взгляд, которым одарила ее при этом подруга, немного развеселил Рослин, и она наконец рассмеялась своим неповторимым теплым, с приятной хрипотцой смехом.

…В этот дом на Саут-Одли-стрит они с Нетти приехали вчера так поздно, что разговор с подругой пришлось отложить на утро. А поговорить хотелось. Ведь подружились они так давно, двенадцать лет назад. Причем сумели сохранить эту дружбу, несмотря на то что за последние десять лет виделись лишь однажды, четыре года назад, когда Франсес привезла своего сына Тимми на каникулы в горы.

Конечно, у Рослин в Шотландии были и другие подруги, но ни одна из них не была ей так близка, как Франсес. Только с ней могла Рослин поделиться своими самыми сокровенными тайнами. Подружились они тогда, когда Грэмп привез внучку учиться в Англию, чтобы из нее, по его словам, «сделали леди». А то, как ворчал старый шотландец, девочка превратилась «в маленького сорванца, не имеющего представления о благородном поведении». Опасения, надо прямо сказать, были не беспочвенны, хотя, как понимала Рослин сейчас, дед несколько сгущал краски.

Сделаться леди в английской школе Рослин не успела. Через два года ее исключили «за недопустимое поведение» и отправили назад в Камерон-Холл. Грэмп вопреки ее страхам совсем не ругался. Старик страшно скучал по своей внучке и был рад, что она наконец вернулась, пусть и таким образом. А для продолжения ее образования он выписал из Англии одну из лучших преподавательниц школы – мисс Бичхэм, которая в Шотландии сделалась необычайно кроткой и терпеливой. Впрочем, последнее превращение было не таким уж и чудом, если иметь в виду, какое жалованье назначил ей владелец Камерон-Холла.

Те два года в Англии Рослин и Франсес были неразлучны. И хотя после этого они практически не встречались, ощущение неразрывной связи сохранилось. Они так и остались самыми близкими подругами, только разговаривали теперь с помощью писем. Именно от Франсес узнала Рослин, что такое влюбленность. Она же затем поведала, каково жить с нелюбимым мужем. Рослин, в окружении которой совсем не было маленьких детей, тем не менее знала, наверное, все о том, как растут младенцы с самого первого дня их жизни, особенно мальчики. Франсес описывала ей буквально каждое движение своего сына Тимми.

В свою очередь, Рослин подробно рассказывала в ответных посланиях о своей жизни в шотландских горах, в которой, впрочем, было куда меньше разнообразия. Однако, не желая расстраивать подругу, она не сообщила ей об опасениях, которые в последнее время высказывал Грэмп относительно Джорди. И теперь она не знала, как объяснить Франсес причину своего появления здесь. А ведь так важно, чтобы подруга узнала, что речь идет не о каких-то причудах умершего старика, а о действительно реальной опасности, которая угрожает Рослин сейчас. В конце концов она решила начать с самого начала.

– Помнишь, Франсес, я рассказывала тебе о том, что моя мама утонула в озере Лох-Итайв, когда мне было семь лет?

– Да. Это произошло год спустя после гибели твоего отца, правильно?

Рослин кивнула, стараясь не вспоминать о том страшном чувстве одиночества, которое она испытала после смерти родителей.

– Так вот, Грэмп всегда считал, что это его внучатый племянник Джорди повинен в смерти моей матери. Джорди был злым и жестоким мальчишкой. Он постоянно развлекался тем, что мучил животных или устраивал какие-то ловушки и западни. Когда кто-то попадал в них, он страшно веселился. В то время ему было только одиннадцать лет, но натворить он уже успел предостаточно. Один из наших конюхов сломал ногу, угодив в замаскированную мальчишкой яму. Лошадь однажды сильно ушиблась из-за такой же шутки. Повар несколько раз серьезно обжигался из-за его проделок. О том, что он творил в собственном доме, можно только догадываться. Его отец, кузен моей мамы, который всегда брал Джорди с собой, когда приезжал в Камерон-Холл, предпочитал об этом не рассказывать. К тому страшному дню они гостили у нас уже целую неделю.

– Но каким образом он сумел все так устроить, что твоя мама утонула?

– Доказательств его причастности вообще нет, Франсес. Считается, что лодка, в которой она находилась, перевернулась, а в намокшей зимней одежде мама не смогла доплыть до берега.