Креольская честь - Мартин Кэт

— Месье Томас Демминг, поверенный в делах моего внука, его близкий друг, — продолжала Рашель. — А это мой второй внук, Франсуа.

— Рада познакомиться с вами.

Алекс вскочил на ноги. Его взгляд мгновенно охватил всю Николь, не упустив ни красивых медных локонов, ни трепетно вздымающейся груди. Все черты его лица выражали холодную ярость.

— Ты же знаешь, что смотреть пристально невежливо, — послышался в зловещей тишине голос Рашель. — Почему ты не пригласишь мадемуазель Сен-Клер сесть?

Франсуа и Томас одновременно отодвинули свои стулья и встали.

— Все в порядке, друзья, — заверил их Алекс. В его голосе явственно слышались язвительные нотки. — Конечно, я приглашу мадемуазель… Сен-Клер сесть. Я только хочу сказать ей несколько слов наедине.

Николь умоляюще взглянула на Рашель. Старая женщина только улыбнулась.

Алекс крепко, до боли, схватил Николь за руку.

— Извините, — сказал он и вытащил ее из комнаты. Не говоря ни слова, провел ее по коридору в свой кабинет. Николь припомнила, как в прошлый раз он тащил ее в эту строгую, по-мужски обставленную комнату с кипарисовыми панелями, и у нее чуть порозовели щеки.

Подняв глаза, она увидела, что он изучает ее с улыбкой, в которой не было ничего веселого.

— Кто ты? — спросил он.

— Ваша бабушка все сказала вам обо мне.

Его глаза продолжали упорно разглядывать ее. Он как будто все еще не мог поверить, что стоящая перед ним девушка в аквамариновом шелковом платье — та самая замарашка, которую он выкупил из тюрьмы.

— Я не верю.

Такого недоверия она не ожидала…

— Этьен Сен-Клер — мой отец. Маргарет Стоктон Сен-Клер была моей матерью. В течение многих лет наша семья с вашей бабушкой постоянно встречалась.

— Ники Стоктон, — повторил он, начиная понимать, почему она так назвалась. — Николь Сен-Клер.

— Да.

— Это ты была тогда в Ла-Ронд?

Она не могла удержаться от улыбки.

— Вы купили мне тогда платье.

Алекс смотрел на элегантное аквамариновое платье, на глаза точно такого же цвета, на тонкую талию и похожие на сочные плоды груди. Кожа, которую можно было видеть через вырез лифа, была нежной и гладкой; шея, возвышавшаяся над тонкими плечами, поражала грациозностью. Все в ней, казалось, превосходило многие его мечты.

— Выходит, я купил не только служанку, а нескольких женщин.

Ники отвернулась.

— Честно сказать, я хотела открыть вам правду. И если этого не сделала, то только из-за…

— Из-за своей проклятой гордыни, — договорил он за нее. — Так ведь? Ты предпочла молча страдать, работать служанкой, чем попросить меня о помощи. К тому же тебе, как видно, приятно было выставить меня полным болваном.

Николь подняла голову:

— Не понимаю, о чем вы?

— Не понимаешь? — В его глазах вновь вспыхнул гнев. — Ты полуфранцуженка. Бегло говоришь по-французски. Стало быть, понимала каждое мое слово с того самого момента, как мы встретились.

— Обычно я говорю по-английски. Но вы почему-то решили, что я не знаю французского языка.

Его гнев разгорался все сильнее.

— А как ты, вероятно, смеялась про себя, когда я учил тебя верховой езде! Ведь ты опытная наездница, не правда ли?

— Да, но…

— Ты так внимательно слушала то, что я рассказывал тебе о производстве сахара. Но ведь дочь Этьена должна прекрасно все это знать. — Казалось, он готов был влепить ей пощечину. Ее вдруг охватил все тот же прежний страх.

— Все не совсем так, как вы представляете, — мягко сказала Николь. — Мне было приятно в вашем обществе. За многие годы вы были первым человеком, который отнесся ко мне по-человечески.

— Забавно, вероятно, было наблюдать со стороны, как Александр дю Вильер поучает простую служанку.

Она попятилась к двери и уперлась спиной в деревянную панель. Он подошел еще ближе, его дыхание обжигало ее щеки.

Она остро ощущала запах вина и пряного одеколона.

— Все было не так, как вы изображаете, — повторила она, ощущая уже сильный страх. — Я не могла вам сказать, потому что не знала, как вы примете мое признание.

Алекс схватил ее за руки и притянул еще ближе к себе. Он смотрел на нее сверху вниз с глубочайшим презрением, а она даже не могла отвести глаза. Когда он вдруг рванул ее руку вверх, она плотно смежила веки и вся съежилась в ожидании неминуемого, как ей казалось, удара. У нее закапали слезы.

Почувствовав, что Алекс ослабил хватку, она разомкнула веки и увидела, что он смотрит на нее с большим изумлением.