Проклятие королевы фей - Медейрос Тереза

— Хватит! — взревел Остин. Все, включая Кэри, вздрогнули.

— Единственный, кто сейчас познакомится с моими кулаками, будет человек, дерзнувший обвинить меня в намерении поднять руку на женщину. А теперь делайте, как я приказал. — Он повернулся к Кэри. — Если кто-либо из этих двоих посмеет повернуть назад, пронзи его стрелой.

Кэри и служанка поспешили подчиниться, направив коней вверх по тропинке. Священник задержался, задумчиво оглянувшись. Остин сверкнул глазами. Собственническое отношение этого человека к его жене начинало выводить рыцаря из себя.

Удостоверившись, что завывания Холли не прекратятся без вмешательства извне, Остин, стянув сапоги и перчатки, шагнул прямо в ручей и опустился на корточки в нескольких футах от девушки, опершись локтями о колени. Холодная вода замочила ему рейтузы.

Холли, зажмурившись, набрала полную грудь воздуха, готовясь к новому воплю, но тут почувствовала чье-то присутствие рядом. И не просто чье-то: она ощутила прохладную свежесть мяты. Присутствие своего супруга.

Рыдание Холли сменилось сдавленным иканием, когда она, приоткрыв распухшие веки, увидела странное зрелище: сэр Остин Гавенмор мирно сидел на корточках посреди бурлящего ручья.

Он ласково улыбнулся.

— Теперь лучше, Айви?

Его невозмутимое лицо послужило для нее удобной мишенью.

— Холли, болван! Холли! Сколько раз можно повторять? Вы настолько глупы, что не в силах запомнить имя собственной жены?

Слишком разъяренная, чтобы задумываться о последствиях своих действий, она швырнула прямо в его самодовольное лицо то, что было у нее в руке, — пригоршню жидкой грязи.

И тут же Холли с удивлением почувствовала, что ей стало легче. Несказанно легче. Она словно сбросила со своей груди каменную тяжесть. Но облегчение пришло к ней в самый неподходящий момент. Возможно, она и сдержала бы смешки, увидев забрызганное грязью суровое лицо мужа, но недоумение, с которым он захлопал глазами, очищая его, доконало Холли. Указывая на него пальцем, она перешла от всхлипываний к безумному хохоту. Остин, поднявшись из воды, двинулся к ней, словно его обуяла жажда крови. Прекрасно сознавая, что валлийский гигант в пятнадцать стоунов весом представляет собой гораздо более серьезную опасность, чем воображаемые чудовища, Холли тем не менее была не в силах унять смех, как до того она не могла остановить рыдания.

Подобно раку, она попятилась назад, ожидая, что рыцарь сейчас совершенно справедливо задушит ее.

Вместо этого он подхватил девушку на руки. Тяжелые намокшие юбки тянули ее вниз, и Холли, чтобы не рухнуть обратно в ручей, вынуждена была обвить руками шею мужа.

Ее удивление усилилось, когда он, усевшись на плоский камень на берегу, устроил ее у себя на коленях. У Холли, испугавшейся, что муж сейчас обнаружит намокшее тряпье, подшитое к юбкам, мелькнула было мысль попытаться вырваться от него, но она быстро сообразила, что, беспокойно ерзая, только поможет рыцарю раскрыть обман. У нее не оставалось иного выбора, кроме как прильнуть к широкой груди, безотчетно сознавая, что в его объятиях она чувствует себя гораздо уютнее, чем ей того бы хотелось.

Терпеливо храня молчание, Остин достал чистый платок и окунул его в воду. Холли ждала, что он вытрет грязь со своего лба, но рыцарь с удивительной нежностью омыл ее лицо. Она не шевелилась, подставляя опаленное солнцем лицо с распухшими от слез веками легким прикосновениям его пальцев.

Когда Холли открыла глаза, Остин, достав из кожаной сумочки пучок трав, поднес один стебель к ее губам.

Девушка отшатнулась, даже не пытаясь скрыть подозрительность.

— Это яд?

Хитрая усмешка тронула губы рыцаря, но его глаза оставались холодными.

— Яд — слишком утонченно для Гавенморов. — Откусив листок, он с видимым наслаждением сжевал его. — Попробуй, — предложил Остин, проводя веточкой по ее приоткрытым губам.

Холли съела бы и болиголов, лишь бы остановить язвительные насмешки рыцаря. Она цапнула зубами лист, едва не укусив Остина за палец, и принялась жевать его. Рот ее наполнился необычным вкусом. Необычным, но в то же время знакомым. Таким же знакомым, как свежее дыхание этого мужчины, ласкающее ее шею. Таким же знакомым, как щекочущее прикосновение его усов к ее губам. Таким же знакомым, как вкус его поцелуя, обманчиво сочетающего огненный жар языка и прохладу мяты.

Запутавшись в своих воспоминаниях, Холли посмотрела на губы Остина, вновь гадая, какое лицо скрывается за покровом густой растительности.