Мгновения любви - Картленд Барбара

— Я просто знаю, как ты сердишься, папа, если кто-то заставляет тебя ждать!

Отец ласково улыбнулся ей и добавил:

— Я особенно не задержусь, но после того, как закажу карету, хотелось бы зайти в гостиницу попрощаться со своими приятелями.

— Да, конечно, папа.

— Ложись спать. Я велел Мари разбудить нас обоих в шесть часов утра.

Не дожидаясь ответа, он вышел, закрыв за собой парадную дверь.

Симонетта не шевелилась. Наверху ее ждали еще не упакованные платья, а она все сидела в кресле, совершенно опустошенная. Словно то, что случилось с ней сегодня в полдень, иссушило ее силы и оставило от нее лишь слабую тень. Мари вошла в гостиную.

— Вам ничего не нужно, мамзель?

— Нет… спасибо, Мари. Вы так вкусно кормили нас все эти дни!

— Мне нравилось готовить для людей, понимающих толк в еде, да и оплачивающих сполна мое усердие, — ответила Мари.

Симонетта улыбнулась, но ничего не сказала, л Мари продолжила:

— Кое-кто из этих художников ну совсем как голодные звери. Сметут все, что перед ними ни поставишь. А иные витают себе в облаках и не отличат устрицу от картофеля!

Симонетта заставила себя улыбнуться.

— Все правильно, Мари. Это называется «художественный темперамент».

— Тогда это то, чем я, надеюсь, не страдаю! Но я буду с нетерпением ждать приезда мсье, коли он надумает посетить наши места еще разок. Да и вашего тоже.

— Я надеюсь, нам это удастся.

— Говорят, кто раз побывает в Ле-Бо, тот всегда возвращается.

Симонетта подумала, что с ней этого не случится. Она была околдована Ле-Бо, потому что здесь встретила Пьера.

Это он околдовал ее, и ей никогда не забыть тот волшебный мир, который он показал ей. Зачем возвращаться сюда, если здесь не будет Пьера?

— Я уверена, так оно и есть. Мари, — произнесла она вслух.

Он никогда не рискнет встретиться с нею вновь, и, хотя он может рисовать в другом уголке Франции, она никогда не узнает, где именно. И на его картинах ее не будет. И в ее жизни на его месте останется лишь пустота.

— Доброй ночи, мамзель, — уже у двери сказала Мари.

— Доброй ночи, Мари!

Симонетта слышала, как Мари прошла через кухню, затем Заскрипела закрывающаяся дверь черного хода, шаги Мари зашуршали по песку садовой дорожки к маленькой калитке.

Оставшись одна, Симонетта откинула голову на спинку кресла, закрыла глаза и задумалась о Пьере.

Ни о чем другом думать она не могла, хотя мысли о нем усиливали и без того нестерпимую боль потери.

Она перебирала в памяти все, связанное с ним: их первую встречу, слова, сказанные ими друг другу, миг, когда она затрепетала в его объятиях; ее надежду, что он поцелует ее в ту сказочную лунную ночь, и то, как он решительно шел впереди нее к дому.

— Мне так хотелось тогда его ласк и поцелуев, как я никогда и ничего не хотела прежде, — прошептала Симонетта.

Она вспоминала магическую власть его поцелуя, он возносил ее над всем миром.

Теперь она понимала, что любовь могла заставлять мужчин воевать во имя своих любимых, а женщин — идти на костер за своими возлюбленными.

Понимала, что музыканты, вдохновленные любовью, писали музыку, которая потрясала слушателей, а поэты создавали поэмы для своих любимых, которыми спустя века восхищаются уже иные женщины.

Любовь! Любовь! Любовь!

И пусть любовь принесла ей и восторг и страдание, Симонетта знала теперь: никто не жил, если не любил так, как она любила Пьера.

Она просидела в кресле, думая только о нем, так долго, что, когда она открыла глаза, комната уже погрузилась в темноту, наступила ночь.

За окном виднелось небо, усыпанное звездами, и скалы в лунном сиянии. Но девушка опять заставила себя не смотреть на серебряное очарование ночи, ибо и оно напоминало ей о Пьере. Медленно поднявшись с кресла, Симонетта решила пойти наверх и закончить сборы.

Тут она обратила внимание на широко распахнутое окно рядом с парадной дверью и собралась его закрыть, отважившись бросить взгляд на освещенный луной сад.

Только-только Симонетта подошла к окну, как в тот же миг с улицы до нее донесся звук колес.

В какой-то момент она решила, что это подъехала карета, заказанная отцом, чтобы отвезти их в Арль.

Но за окном была ночь, а не утро.

Она выглянула в окно, опершись о подоконник, и, к своему удивлению, увидела приближавшуюся карету, запряженную двумя лошадьми. Ей показалось, что в карете сидели двое. Экипаж остановился у ворот сада. Один из тех, что находился внутри, вышел, чтобы открыть дверцу с другой стороны.