Любовь и ветер - Линдсей Джоанна

Рэчел встала, чтобы подать дочери ужин. Джесси молчала. Ей действительно очень хотелось есть и у нее не было сил, чтобы спорить. Она выдвинула стул, плюхнулась, откинувшись на спинку и широко расставив ноги.

— Ты так нарочно делаешь, чтобы позлить меня? — тихо спросила Рэчел, ставя перед ней тарелку.

— Что именно? — Сидишь вот так.

— А что тут плохого? — воинственно спросила Джесси.

— Если ты спрашиваешь об этом, тогда тебе не помешали бы несколько уроков по манере поведения.

— Ты, что ли, мне их преподашь? В голосе Джесси было столько неприязни, что Рэчел вздохнула.

— Ты думаешь, девушка может так себя вести?

— Черт побери! Какая разница, как я веду себя? Я живу, как живу, и никогда никому не было до этого дела!

— Но ты здесь все-таки не одна. В доме гость, и как ты думаешь, что может подумать мистер Саммерз о такой невоспитанности?

— Да мне плевать…

— Джессика!

— Ладно, не буду, — неохотно согласилась она. — Я не забыла свои первые восемь лет жизни, Рэчел. Конечно, я могу вести себя как полагается.

— Силы небесные! Но почему же тогда ты не ведешь себя так! — в отчаянии воскликнула Рэчел.

— А зачем? Чтобы произвести впечатление на этого игрока?

— Ну хотя бы ради меня! Джесси промолчала.

— Но не об этом я хотела поговорить с тобой.

Джесси принялась за еду — Да надоели мне эти разговоры!

— Я надеюсь, ты все-таки уделишь мне несколько минут?

Ее тон удивил Джесси, и она вопросительно подняла брови.

— Ну ладно, говори. Я надеюсь, это не будет слишком скучно.

— Обещаю, ты не заскучаешь от того, что я тебе скажу. Конечно, ты можешь не согласиться, но…

— Ну давай, Рэчел, начинай! Рэчел вздохнула:

— Хорошо. Я начну с сути дела. Больше ты не поедешь одна к своим индейским друзьям.

Рэчел приготовилась к бешеному отпору, но его не последовало. Джесси смотрела на нее, ожидая продолжения.

Наконец спросила:

— Это все, что ты хотела мне сказать?

Рэчел удивилась. Кажется, обошлось без стычки с дочерью.

— У меня есть причины на этом настаивать. Могу их изложить, если хочешь. Но поскольку ты достаточно благоразумна, я полагаю, нет необходимости вникать во все детали…

— Конечно, потому что это не имеет никакого значения, — сказала Джесси не церемонясь — Ты можешь отдавать любые приказания, Рэчел, но я буду поступать только так, как считаю нужным.

Лицо Рэчел вспыхнуло. Она не ожидала такой реакции Джесси.

— На этот раз ты сделаешь так, как я говорю, Джессика.

Джесси нагло ухмыльнулась:

— Да неужели?

— Да. Сделаешь. Если хочешь сохранить за собой ранчо.

— Не зли меня, Рэчел. — Голос Джесси стал тихим. — Ты сама ничего не понимаешь в делах фермы. И мужчины не станут тебя слушаться.

— Я и не думаю, что они станут. Но у меня есть право привлечь людей со стороны, если я сочту необходимым.

— Мои работники слушаются только меня. Рэчел тоже возвысила голос.

— Твои работники могут быть уволены, а на их место наняты новые.

— Ты не имеешь права на это.

— Имею, Джессика, — чуть мягче сказала Рэчел. — Я ведь твоя опекунша. Джесси пришла в ярость.

— Когда наконец ты поймешь своими куриными мозгами, что мой отец сделал тебя опекуншей только для того, чтобы ты увидела, что за юную леди он из меня слепил? Он столкнул нас с тобою, чтобы позлить обеих! Он прекрасно понимал, что ты мне здесь не нужна! Он воспитал меня так, что я самостоятельнее, чем любой мужчина!

— Как бы там ни было, — твердо сказала Рэчел, — я здесь и имею право сделать так, как говорю.

— Почему, черт бы тебя побрал? — завопила Джесси. — Зачем тебе это надо?

— За последний месяц ты дважды забиралась в такие дебри, где до тебя не добраться за несколько дней. Так, Джесси, не годится.

— Это не причина Ты сама знаешь, — прошипела девушка — На хозяйстве оставался Митч Фабер. И Джеб прекрасно может справиться со всеми делами. Придумала бы что-нибудь получше.

— Куда ты ездила — уже сам по себе достаточно убедительный повод, — упрямо сказала Рэчел. — Немыслимо — ты осмеливаешься ездить туда, где белым запрещено появляться. Я думала, твои индейцы из тех, кто дружески настроен к белым. Если бы я знала правду, я запретила бы еще раньше.

— Что за ерунда? Неужели ты думаешь, что я осмелилась бы поехать к ним, если бы они не видели во мне своего друга?

— В тебе, может, и видят друга, а в других белых — нет. И я не хочу, чтобы ты общалась с индейцами, которые ненавидят белых. К тому же они дурно на тебя влияют. И этому следует положить конец.