Ожерелье для дьявола - Бенцони Жюльетта

– Тем лучше. Ваши сопроводительные письма будут, таким образом, упрощены, и это меня лишний раз убедило, что я сделала хороший выбор. Что же касается вас, то Диего вручит вам на границе вместе со всеми банковскими бумагами сумму в золоте и вексель на ваши расходы. Нет, нет! – Она повелительно остановила протестующий жест молодого человека. – Вы должны это принять. Представитель герцогов д'Альба не должен быть бессребреником. Впрочем, я никогда не слышала, чтобы посол, будь он хоть принцем, отклонил бы справедливое вознаграждение от своего повелителя за труд. А потом, шевалье, не обольщайтесь. Это дело не такое уж простое, как может показаться отсюда. Насколько я знаю Марию-Луизу, ее посланник сделает все возможное на этом свете, буквально все, чтобы доставить ей эту игрушку. У нее просто болезненное желание владеть ею. Вам следует очень серьезно остерегаться, быть чрезвычайно осторожным, ведь вы рискуете жизнью.

– Ну что же, это мне нравится больше, – сказал Жиль с облегчением, так что Баз заулыбался. – Опасность придаст этой сделке занимательности.

– Это не единственная опасность. У вас, очень возможно, будут неприятности с министром внешних сношений. Напоминаю, что д'Окариз – генеральный консул, и с той минуты, как он узнает о вас как о сопернике, он откроет огонь. И вы будете рисковать лишиться жизни или попасть в Бастилию.

– Это я тоже понимаю. Если мир не перевернется, это колье будет у вас.

– Не сомневаюсь в этом. Ну что же, поскольку мы все согласны, давайте расстанемся. Но оба вы можете быть уверены в моей благодарности.

Баз приветствовал герцогиню с нескрываемой радостью. Он был в восхищении, что завязал отношения с герцогиней д'Альба. Затем он радостно обнял своего друга.

– Еще одно слово, – шепнул он ему. – Никаких новостей от графа Буленвилье и от лейтенанта полиции?

– Никаких. Но это ничего не значит. Такие дела редко делаются быстро, кроме разве чуда.

До свиданья, и да хранит тебя Бог!

Дон Игнасио желал всеми силами войти в более тесные отношения с герцогиней д'Альба, и для этого он хотел сопровождать с эскортом весь кортеж. Чтобы избежать такой настойчивости, Каэтана решила выехать из Сеговии до рассвета и поспешить. При проезде мимо Арандо-де-Дуэро, где они не остановились даже в принадлежащем ей замке, их обогнал какой-то экипаж, в котором ехал лишь один человек, и тот явно спешил. Это был генеральный консул, возвращающийся в Париж. С этого момента медлить было нельзя. Поехали так быстро, как позволяли лошади. Даже на ночь остановились под открытым небом. Проехали Бургос, где д'Окариз сделал остановку, и через четыре дня после выезда из Сеговии вдали появилась Бидассоа, маленькая речушка, по которой проходила граница между Испанией и Францией.

Жиль всем сердцем желал снова стать нормальным мужчиной. Было до тошноты утомительно поддерживать этот маскарад, может и спасительный, но так сильно его раздражавший. Натягивая по утрам эти юбки, он чувствовал себя приговоренным к позорному столбу.

И, кроме того, страстное желание, испытываемое им к прекрасной махе, начинало исчезать.

Его ночная роль все более походила на прикованного на галере раба, но прикованного чувственными капризами женщины, которая без устали ищет новых ощущений. Она их искала среди простого люда, на улице, повсюду. Любой новый мужчина, лишь бы с огнем в глазах, с крепким телосложением вызывал ее любопытство, пробуждая в ней инстинкт.

Часто, например, на протяжении долгого дня путешествия, в пыли и жаре он обнаруживал, что мысли и разговоры герцогини постоянно обращались к Гойе. Художник с его резкостью и прямотой, с его страстью к жизни откровенно интересовал Каэтану. Она постоянно требовала новых подробностей о тайной жизни этого человека, в котором она видела, как, впрочем, и Жиль, будущего гиганта искусства.

Отчасти шутя, отчасти с беспокойством Жиль думал: «Если я однажды возвращусь в Испанию, готов поклясться, что найду его ее любовником.

А тому только этого и надо. Какой же у него тогда был взгляд, в тот день, когда она летала по мастерской! Только что Пако получит от этой любви? Или еще большее вдохновение, или же катастрофу? «

Что же до него самого, то теперь он жадно вглядывался в дорогу, бегущую вдаль, во Францию.

Иногда его взгляд останавливался на Понго, мирно скачущем на великолепном Мерлине. Тогда он задыхался от дикого желания сорвать с себя это тряпье, вскочить на своего любимого коня, ощутить его теплоту, его мощную жизненную силу и улететь на нем к самому горизонту в поисках своей собственной жизни, своей огненной мечты, которая была там, за теми облаками.