Испания для королей - Холт Виктория

Под балахоном он носил власяницу, до крови натиравшую его некогда нежную кожу, под вечер вызывавшую зуд во всем теле. Причиняемые ею неудобства доставляли ему удовольствие – хотя порой казалось, что со временем он становился все менее чувствителен к физической боли. Мысль об этом тревожила его несказанно, ибо без страданий он не представлял ни себя, ни своей жизни. Он спал на деревянной доске, без матраца и подушки. Мягкие постели, а тем более перины были ему неведомы. В первые дни своей эпитимьи он по ночам почти не смыкал глаз – ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь найти удобное положение и поглаживая рукой отлежанные места. Однако теперь долгий сон ему и не требовался, да и засыпал он, едва коснувшись спиной деревянной доски, стоявшей в углу его кельи. В результате ему оказался недоступен один из самых действенных способов самоистязания, что лишало его прежних возможностей постижения бытия и, следовательно, порождало неудовлетворенность собой. А душевные муки в его планы не входили.

Пищи он потреблял не больше, чем было необходимо для поддержания жизненных сил. За пределами монастыря он путешествовал исключительно босиком, с каменными веригами на ногах. Вид его сбитых, окровавленных ног доставлял ему такое же удовольствие, какое получали иные мужчины и женщины, разглядывая в зеркале свои изысканные костюмы и украшения.

Своим суровым образом жизни он гордился не меньше, чем светские франты гордились успехами на каком-либо мирском поприще.

Родился он почти шестьдесят лет назад в городке Торквемада (получившем название от латинского turre cremata – сожженная башня), что в Северной Кастилии, неподалеку от Вальядолида.

Уже в раннем детстве Томас завоевал известность своей беспримерной набожностью. Его дядя, кардинал де Сан-Систо Хуан де Торквемада, был выдающимся теологом и автором многих литературных сочинений на религиозную тему.

Томас знал, что его отец, Перо де Торквемада, желал, чтобы его единственный сын, поскорее женившись, взял на себя заботы по приумножению их семейных владений и продолжению древнего рода.

Гордость и самомнение были фамильными достоинствами их клана, и юный Томас в полной мере унаследовал эти похвальные качества. Вероятно, они-то и сказались на его решимости пренебречь волей отца и начать жизнь, призывавшую его отнюдь не к вступлению в брак, но монашескому обету и строжайшему целибаду.

Так еще ребенком Томас стал доминиканцем. С какой радостью отказался он от всех перспектив, которые сулило ему отцовское состояние и положение в обществе! С каким наслаждением поменял изысканные наряды на саржевый балахон, до крови натиравший его еще детскую кожу! Впрочем, этого ему показалось мало, и вскоре он поддел под балахон власяницу, которую лишь недавно начал ненадолго снимать с себя – из опасения, что причиняемые ею неудобства становятся привычными, притупляют восприимчивость к страданиям.

Он стал настоятелем монастыря Санта-Круз, однако слухи о его суровом образе жизни к тому времени уже достигли двора, и король Генрих Четвертый почти сразу назначил его духовником своей сестры Изабеллы.

Сначала он отказался – жить при изнеженном кастильском дворе ему вовсе не хотелось. Но через некоторое время он понял, что в светском обществе его будут искушать такие дьявольские силы, каких и в помине не было за высокими стенами монастыря Санта-Круз. Следовательно, только там ему будет дано испытать истинную радость победы над злом, над всевозможными грехами и соблазнами.

Юная Изабелла оказалась прилежной ученицей. Более того, во всей Испании едва ли нашлась бы хоть одна другая принцесса, равная ей в желании перенять взгляды своего духовного наставника, научиться у него христианским заповедям и добродетелям.

Она была довольна своим духовником, ему тоже не приходилось жаловаться на нее.

Он рассказал ей о своем великом желании увидеть торжество христианства во всей Испании и однажды в порыве чувств попросил ее встать на колени и обещать, что в свое время, придя к власти, она обратит Кастилию в католичество.

Поддавшись его настроению, она дала клятву при первой же возможности воплотить в жизнь заветы своего учителя.

Теперь Томасу Торквемаде казалось, что такая возможность ей вскоре предоставится.

Торквемада высоко ценил достоинства новой королевы. Она, в свою очередь, восхищалась его набожностью, уважала его жизненные принципы. При дворе, где ее окружали льстецы и подхалимы, он и вправду был заметной фигурой.